«Правила игры»
Авторы: Haruno & Romanta
Альфа-ридер: Mister_Key
Фандом: Bleach
Пэйринг: Айзен/Гин, Гин/Бьякуя, Гин/Рангику, Кира/Гин и некоторые другие.
Жанр: экшн, ангст
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: Мир и персонажи принадлежат Кубо Тайто, трава - наша.
Размещение: с разрешения авторов)
Предупреждения: AU относительно некоторых фактов глав Маятника (Turn Back The Pendulum), но не всей арки.
Пролог
Глава 1. Начало игры
Глава 2. Не зная правил
Глава 3. Клетка
UPD.
Глава 4. Шаг назад
Глава 4. Шаг назад
Кучики дрался как баба. За все то время, что Ичимару провел с ним в спаррингах, Бьякуя толком не нанес и десятка нормальных ударов. Все пытался выполнить какие-то трюки, смешные и нелепые. Он отчаянно подражал своему деду, но все его хилые попытки провести неожиданный выпад заканчивались очередной неудачей. А уж когда тот собирался уйти в шунпо, то на скорчившееся в натужной гримасе холеное лицо нельзя было взглянуть без смеха. Кучики стоически выдерживал насмешки Ичимару, чем Гин и пользовался. В аплодисментах и бурной реакции он не нуждался.
Зато Бьякуя блистал чтением нотаций. Его безмерно раздражала манера Гина держать короткий меч, которым он сражался, в кулаке лезвием вниз.
- Ты дерешься, как уличная шпана, - прокомментировал Бьякуя, аккуратно морща прямой нос.
- А ты - как девчонка, но я же не жалуюсь, - пожал плечами Ичимару, и не думая исправляться.
На жалкие потуги Бьякуи сохранить невозмутимость приятно было посмотреть.
- Если ты не станешь уважать свой меч, он не станет уважать тебя, - с такой рожей нужно стоять за кафедрой в Академии.
- А ты, наверное, свою железяку укладываешь спать, кормишь за завтраком и водишь гулять в сад?
У Бьякуи дернулась бровь, и это было верным признаком, что Гин на верном пути. Пару раз благородный наследник срывался, и это зрелище стоило всех его поучений и общего занудства.
- Нет, - с огромным терпением выговорил он. - Но, по крайней мере, у меня не возникнет проблем с занпакто в Академии.
Такое случалось всякий раз, когда они брали в руки мечи: тренировка медленно перетекала в перепалку.
- Безусловно, - Гин согласно покивал и развел руками. - Твой дед обо всем позаботится.
Кучики с яростью уставился на Ичимару. Ну же, еще один маленький шаг...
- Я сам всего добьюсь! - отважно заявил маленький наследник. Как трогательно, прослезиться можно.
- И шикая?
- У меня он есть! - Бьякуя от злости уже, кажется, заплакать был готов. И убежать к дедушке - как же, руконгайская вошь обидела.
- Неужели? - Гин склонил голову к плечу, ухмыляясь еще шире. - Может, покажешь?
Все, предел достигнут. У Кучики от злости тряслись руки. Жаль, зрителей мало, такое пропускают... А Бьякуя выдернул из ножен меч и раньше, чем Гин успел отпустить очередную колкость, выкрикнул:
- Разлетись, Сенбонзакура!
Клинок рассыпался сотнями тончайших лезвий, поднимаясь в воздухе и образуя розовое облако над их головами. В вечерней тишине гигантского сада Кучики лепестки издавали стрекочущий звук, словно цикады. Гин с нагнетающимся раздражением смотрел вверх, удерживая кривящуюся улыбку и щурясь, когда очередной лепесток отражал искру закатного солнца.
- Ну как? - Кучики тяжело дышал, контролируя шикай, и все-таки дал ему медленно опуститься на землю и растаять, вновь собираясь в гладкое лезвие катаны.
Ичимару ухмыльнулся через силу.
- Розовые лепестки? Говорю же - как девчонка.
А внутри нарастала гнетущая пустота. Собственный занпакто молчал.
Этот вечер, в отличие от предыдущих, принес с собой кошмарный ливень и первую весеннюю грозу. Они едва успели нырнуть под навес крыльца, когда хлынул дождь, мигом прибивая к земле запах вишневых цветов. Ичимару с тоской смотрел на бурный поток, льющийся с неба, и привычно прятал зябнущие пальцы в рукавах косодэ. Такой ливень значил сразу две вещи: неизменную мигрень вместе с мерзкой ломкой болью в левом запястье... и то, что сидеть ему теперь с Кучики целый вечер, пока дождь не закончится.
Хотя, может, стоило пойти прямо так, в конце концов, в Руконгае они с Рангику вымокали до нитки бесчисленное количество раз. Это болезненной комнатной собачке вроде Кучики надо беспокоиться, чтобы не промокнуть и не простудиться. Аристократ с соплями до колен - недостойно.
- Пойдем в дом, - велел, именно велел, а не позвал Бьякуя.
В этот момент порыв ветра плеснул ледяной водой на ноги, и Ичимару ничего не оставалось, как пойти следом.
Как он и ожидал, дом Кучики - настоящие хоромы с натертыми до блеска полами, расписными фусума и толпой слуг, что появлялись, стоило Бьякуе повести бровью.
- Принесите ужин, - распорядился Кучики. - Да, и..., - он оглянулся назад, и Гина шарахнуло злостью и весельем, стоило только увидеть взгляд Бьякуи: да он просто тащился от себя самого и надеялся, что те же чувства испытывает Ичимару, - сухую юкату для гостя.
Гин не удержался все-таки, рассмеялся. Тощая старуха в дорогущем кимоно, что выслушивала приказы наследника, неодобрительно покосилась на него, но молча удалилась выполнять волю хозяина.
Кучики со странным нечитаемым выражением посмотрел Гину в глаза и, резко отвернувшись, пошел дальше. Когда же этот гигантский дом закончится?
- Проходи, - Бьякуя сдвинул в сторону седзи, когда они наконец дошли.
Вот, стало быть, как выглядит комната Бьякуи. Или нет, комната - это у простолюдинов, у него - личные покои, не меньше. Собственная гостиная, где он, видимо, будет в будущем принимать пришедших кланяться в ноги, а по соседству через раскрытую перегородку можно было увидеть спальню ничуть не меньших размеров. Должно быть, и ванная у него тоже личная? После крошечной комнаты в общежитии, где и спишь и ешь в одном месте, после толкучек в общей бане, этому невольно удивишься. Кучики упал бы в обморок, если ему пришлось бы купаться в одной воде со всяким нищим сбродом.
По крайней мере, здесь было светло и тепло. Ичимару успел изрядно замерзнуть в мокром косодэ. Может, юката, которую шустрые слуги уже принесли и положили на видном месте, была не такой уж плохой идеей...
- Переоденься.
Он сощурился, глядя на напряженную спину Бьякуи. Что-то за последнее время благородный блюститель чужих нравов ограничивался односложными фразами и избегал смотреть на Ичимару. Такие внезапные перемены...
Принесли ужин. Гин снова заметил старуху, напоминавшую высохшую мумию. Она молча наблюдала за прислугой. Гин с удовольствием видел, как та внутренне злилась, когда он, не дожидаясь завершения сервировки, пальцами достал из миски кусок рыбы и отправил в рот.
- Окада-сан, - чинно обратился Бьякуя к ней. Сморщенное лицо мигом просветлело. - Дедушка уже дома?
- Нет, Кучики-доно, - проскрипела он. - Мне известить Вас, когда он вернется?
- Да, пожалуйста.
Гин, дожевывая третий кусок, с ухмылкой наблюдал за этим явно постановочным разговором. Не могли живые люди разговаривать с таким количеством пафоса.
- Боишься, что дед увидит, как ты подкармливаешь недостойных? - насмешливо спросил он, когда старуха ушла.
Кучики дернул плечами, бегло посмотрел на Гина, снова уставился на стол с едой и покачал головой. Да что же такое с этим аристократом творится? Ичимару не было дела до чужих переживаний, но тут уж он устоять никак не мог.
С улицы доносился стук дождя по крыше. Униматься ливень не спешил. А Кучики, с головой ушедший в себя, угрюмо молчал. Это даже радовало: с приближением мигрени начинали раздражать громкие звуки и занудные речи.
- Ичимару, - уронил в пустоту Бьякуя, и Гин, почти успевший задремать, покосился на него. Кучики по-прежнему смотрел перед собой.
- Ты уже слышишь голос занпакто? - спросил он, и этот вопрос неприятным эхом откликнулся где-то внутри, там, где, должно быть, когда-нибудь зазвучит голос этой упрямой твари, что никак не желала высовывать носа из клинка.
Соври Гин, дабы потешить самолюбие Бьякуи, и тот бы возгордился, что его методы воспитания работают.
- Нет, - беззаботно пожал плечами он. Понимание, что сроки до пересдачи стремительно сокращались, тянуло якорем на дно. Но если постоянно об этом думать, можно стать отмороженным, как Кучики.
Хотя нет. Гин только теперь присмотрелся к тому, что происходит с Бьякуей, и с огромным удовольствием отметил, как аристократ нервничал. Сжатые в кулаки белые руки, замкнутое и отсутствующее выражение лица. Ни одной нотации в течение нескольких часов.
- И это все? - заинтересовано спросил Гин. Чужие беспокойства всегда действовали как самое лучшее лекарство от собственных переживаний.
Кучики нахмурился - между тонких бровей залегла морщина.
- Мы продолжим тренировки.
И замолк. Похоже, ему невыносимо хотелось что-то сказать или сделать, но когда нормальные люди говорили и делали, аристократы сидели и страдали. Гин отвернулся к столу, выискивая, что еще оставалось.
Пристальный взгляд Бьякуи он заметил позже. И тут уж нужно было быть полным дураком, чтобы не понять терзаний юного наследника. До чего же трогательно. Стоило посмотреть ему в глаза, как Кучики заметно затрясло. Гину же хотелось рассмеяться, настолько нелепо это выглядело.
А разве не так же выглядел он сам, преданно заглядывающий в глаза Айзену и мечущийся от тех же желаний? А не хотелось ли Айзену тогда, как ему сейчас, просто засмеяться?
Гин сглотнул.
- Мне кажется, от твоих тренировок нет никакого толку, - протянул он.
Кучики неопределенно кивнул. Он теперь даже не моргал. Его пристальный взгляд выражал такую бурю эмоций, что трудно поверить, если не увидеть самому. Ичимару посчастливилось лицезреть это в каких-то сантиметрах от собственного лица.
Взгляд Кучики скользнул по губам Гина, и Бьякуя медленно и осторожно подался навстречу.
Ни секунды не сомневаясь, что все пойдет так, как надо. Как он себе представлял и как уже решил. Свято уверенный, что чужие желания просто не могут пойти вразрез с его собственными. Именно это читалось в глазах Кучики, когда он оказался совсем близко.
Гин зло сощурился. В жизни бывают моменты, когда не поможет ни происхождение, ни дедушка, Кучики. И отвернулся, почувствовав жаркое дыхание на своей щеке прежде, чем Бьякуя отпрянул от него назад. Можно было даже не смотреть в его сторону, чтобы чувствовать по одной только рейацу с трудом сдерживаемую ярость.
Но Кучики рос достойным наследником своей семьи, и даже после такого не выгнал дорогого гостя под дождь. А ему хотелось, сомнений не было. Ичимару и сам был бы не против.
* * *
Вокруг была пустыня, темная, холодная. Солнце не пробивалось через туман. Откуда он здесь? Веяло могилой - настолько пусто и тихо тут было, словно под водой. Даже песок, стоило ступить на него, не осыпался в стороны, а поднимался вверх и застывал, будто само время замедляло свой бег и останавливалось.
Пусто, но не спокойно. Мутными видениями мелькали повсюду чьи-то лица. Или, скорее, неясные силуэты. Гин не боялся, они молчали, и узнать их было невозможно. Только однажды он разглядел Матсумото вдалеке, окликнул ее, но она ушла, не сказав ни слова. Ичимару для них не существовало, они шли в разных не соприкасающихся параллелях.
Откуда-то доносилось шипение. Текучее, мерное, с редкими всплесками; иногда оно затихало, и тогда Гин вовсе сбивался с пути, но потом оно снова возникало, и он шел вперед, а туман и силуэты рассеивались, словно дым от курительной трубки. Рядом возникла Шиба, невнятно отсалютовала ему на прощание и вновь исчезла.
- Прочь, - прошипело издали.
Гин шел и шел, пока шипение вокруг не стало громче.
- Прочь отсюда...
Что-то обожгло ноги, но он не увидел их в стелящемся тумане и не понял, что это было.
Вдалеке маячили две красные точки, они моргали, но глядели на него, глядели пристально и ненавистно, щурились, исчезали и появлялись снова. А потом медленно поплыли вверх, высоко, еще выше, пока Гину не пришлось задрать голову. Что бы это ни было, оно было огромным. И оно гнало его из своего мира. Из его собственного мира, черт возьми.
Поднялся ветер, исчезли красные огни, свист в ушах стал оглушительным. И когда показалось, что еще немного, и лопнут барабанные перепонки, он, наконец, проснулся.
В комнате было тихо и сумрачно. А в сознании медленно таяли все звуки, и только когда последний из них исчез, Гин осознал, что все еще у Кучики дома. В той самой гостевой комнате, которую подготовили для него, когда наступило время сна - непривычно раннее, просто детское время, но распорядок дня в особняке устанавливал не Бьякуя. Впрочем, тот привык и не видел смысла в нарушениях традиций - пока не было повода нарушать. Пока.
Непонятно, где находился источник тепла, но он был слишком далеко, а одеяло мало спасало - в конце концов, Гин надел высохшее косодэ, хакама и завозился с поясом. И тут по ушам снова резануло:
- Прочь...
Как воду плеснули на раскаленные камни. Ичимару вздрогнул, оглянулся назад, откуда послышалось шипение. В углах было пусто, вокруг даже воздух не колыхался.
Сон постепенно восстанавливался в памяти, но уже без той дымки, не позволяющей делать выводы и принимать решения. Теперь он понимал, что это значит, хотя ни волнения, ни радости, как ожидалось, оно не приносило. Только некоторое любопытство - что же заставило его занпакто подать голос так неожиданно? Невидимое создание испуганно и зло прогоняло Гина вовсе не от себя. Оно требовало уйти прочь из этого дома.
Ичимару поднялся с футона, ступая осторожно, прошел к перегородке, отделяющей гостевую комнату от хозяйской, вошел внутрь. Здесь было светлее - свет из коридора проникал сквозь седзи. От звуков его шагов за стеной встрепенулась тень. Мутный силуэт поднял голову, прислушиваясь, чтобы расслышать любой самый тихий приказ Бьякуи и не упустить малейшее перемещение гостя. Пока наследник не принял титул, его охраняли как величайшее сокровище, давали ему все, что захочет.
Гин приложил руку к бумажным седзи и медленно провел по стене. Слуга по ту сторону напрягся: он не привык к такому и теперь, должно быть метался в сомнениях - оставаться ему или бежать докладывать, что дворняга в королевских покоях, вне отведенного ей вольера, не дай бог заденет хозяина.
Бьякуя спал, его почти не было видно, только свет выхватывал из темноты бледное лицо, такое же спокойное, как обычно: ему не из-за чего было беспокоиться, у него не морщились брови, не кривились губы, ему, должно быть, вообще ничего не снилось. Кучики шевельнулся, когда Гин подошел слишком близко - не просыпаясь, повел плечом и глубоко вдохнул. Определенно, во сне он становился намного привлекательнее, когда не глядел снисходительным взглядом на ничтожества вокруг.
Рядом с футоном лежал его меч. Без ножен - для того ли чтобы не ржавело лезвие, или из других соображений, которых Гин не ведал. От клинка сильно тянуло рейацу. Она распространялась в воздухе, как запах металла. Гин не стал даже садиться, пнул занпакто ногой, тот отозвался глухим скрежетом о пол. Обычная железяка, в точности как у Гина. Почему же он дал Кучики шикай, а меч Гина до сих пор отказывался?
На этот раз шипение раздалось снаружи. Отодвинув фусума, Ичимару оказался во внутреннем дворе. Светало. В саду остро пахло молодой листвой и мокрой землей, деревья чернели в бледной дымке. Было совершенно тихо, только изредка с веток падали в траву капли. И особенно ярко в этой тишине звучало шипение:
- Прочь отсюда...
Да, вот так. Голос шел изнутри него самого. Голос, который не слышал никто больше, который принадлежал только ему, но не являлся его собственным. Голос кого-то, кто постоянно был рядом с ним, ходил за ним. Ходил вместе с ним.
Гин спрыгнул с крыльца и пошел сквозь сад: шипение тянуло его в противоположную от Бьякуи сторону. И только миновав стену, отделяющую особняк от Сейрейтей, Гин понял - его меч ненавидит занпакто Кучики. Ненавидит той ненавистью, которая даже немого заставит заговорить.
Он не помнил точно, сколько плутал по улицам - плутал без цели, и добрался до студенческого общежития, когда на востоке затеплился рассвет. Гин осторожно взобрался на крыльцо, медленно отодвинул седзи, надеясь что Рангику не услышит. Но все-таки разбудил ее.
- Гин? - донеслось из угла. Матсумото открыла глаза и тут же закрыла снова. Ее брови лениво нахмурились, когда она уткнулась носом в подушку. - Светает уже...
Он не ответил, снимая хакама, оставляя косодэ - не так уж тепло здесь было, но гораздо уютнее, чем у Кучики дома. Неслышно ступая босыми ногами, Ичимару опустился на футон рядом с ней и забрался под одеяло. Рангику недовольно заворочалась, ее теплое бедро коснулось его поджатых колен. Гин не спешил отодвигаться.
- Ледышка... - сонно пробормотала она.
- Спи, спи.
- Ты где был?
- Гулял.
- Гин... - прошептала Матсумото, поворачиваясь к нему. В занимающемся рассвете уже проглядывались черты ее лица и ярко накрашенные глаза, тушь с которых она не стерла с вечера. - Гин, от тебя чем-то дорогим несет...
- Кучики в коридоре толкнул. Спи.
Рангику послушно откинулась на подушку, и через минуту ее дыхание вновь стало спокойным. От ее тела исходило тепло, почти жар, и так было всегда - гораздо легче пережидать руконгайские ночи, ежась на грязном футоне не в одиночестве, а вместе с ней.
И та тварь внутри него считала так же. С Рангику ей было спокойно. С Рангику, под теплым боком, ей было хорошо и уютно. С Рангику она могла и дальше молчать, лишь изредка нашептывая что-то Гину на ухо. Но теперь он понимал, как заставить ее выбраться из своей норы, оставить этот покой, вынудить шипеть и бесноваться от бессилия - он сам был слишком хорошо с этим знаком.
Этой ночью Гин уснул необычайно легко.
Занпакто имеет много общего с хозяином. Если он хоть на долю был похож на это красноглазое чудовище, Гин сочувствовал тем, кому приходилось с ним общаться. Зато с Кучики, коли его занпакто, Сенбонзакура - непробиваемая, упертая, ценящая себя превыше других девка, поладить еще сложнее.
И все же, Бьякуя нашел с ней общий язык.
Ичимару досадливо поморщился, в очередной раз возвращаясь к этой мысли, и передвинул в сторону книгу. Он безрезультатно рылся в завалах пыльной библиотеки Академии, чтобы отыскать рукопись о духовных мечах, которую им рекомендовали на занятиях. То была ветхая муть старше всего Сейрейтей, но древние умники должны были знать, как подобраться к своему занпакто.
- Ичимару.
Голос Кучики чудесным образом пробуждал желание ухмыляться, даже когда настроение было совсем паршивым. Стоило только, обернувшись, увидеть постную рожу аристократа, как Гин мигом расплылся в улыбке. По нему и не скажешь, что вчера его так жестоко отшили.
- Да, Кучики-доно? - копируя тон той старухи, пропел Гин.
Бьякуя сжал зубы. Настроение стало еще лучше.
- Почему ты ушел, даже не дождавшись утра? - блеклый голос расцвел всеми красками оскорбленного достоинства и презрения к руконгайским привычкам приходить и уходить когда вздумается. А еще простой человеческой обидой.
- Тебя это так задело? - покачал головой Ичимару, не в силах подыграть самому себе и изобразить на лице хотя бы подобие раскаянья. - Ты так говоришь, словно мы с тобой в одной постели лежали.
Аристократ, привыкший к тому, что все и во всем ему угождают, нахмурился, отвернулся и пошел вдоль стеллажей. Обиженная невинность, тепличный цветочек.
Хотя... такая ли уж невинность? Ходили слухи, будто богатым наследничкам нанимали гейшу, дабы та научила всему, чему надо. Даже трахаясь, аристократы боялись уронить свою честь.
Развлекаясь подобными мыслями, Ичимару не заметил, как Бьякуя вернулся обратно и молча протянул какую-то книгу. Да что значит «какую-то» - Гин бросил взгляд на обложку и мысленно чертыхнулся, - именно ту, что искал.
- С чего такая забота? - прищурился он, вглядываясь в глаза Бьякуи. Тот корчил равнодушие. - Думаешь, книжки хватит, чтобы я в следующий раз не отвернулся?
Ах, что творится. Глаза у Бьякуи расширились, злости в них было - через край.
Книга с размаху впечаталась Гину в висок, он пошатнулся от такого удара, но устоял, ошалело глядя на Кучики, что в бешенстве сжимал теперь уже пустой кулак - учебник валялся на полу. Гину отчаянно захотелось ударить в ответ, но не из обиды, не из злости. А ради того, чтобы беспомощно-злые глаза Бьякуи больше не становились прежними.
Именно этот темный взгляд вызывал раздражение вперемешку с интересом - гремучая смесь, которой Ичимару так ждал. А, может быть, просто сердце пело от неожиданной победы над его чертовыми манерами. Внутри, как оказалось, Бьякуя - тот же первокурсник, способный влезть в драку. Вот он - живой, теплый, разгоряченный аристократ, вытесненный из рамок предписанного приличия, взбешенный ощущением собственного невсесилия. Наверное, первый раз в жизни осознал, насколько приятно и удобно жить нормально, не сверяя каждое действие с семейным кодексом.
Шагнув вперед, Гин чуть не столкнулся с ним лбом.
- Ичимару, какого ч...
Бьякуя оборвался на полуслове, когда Гин отпихнул его к книжному стеллажу. Увидев в его глазах такое отчетливое возмущение и надежду, Ичимару даже пожалел, что не прождал еще хотя бы нескольких секунд. Его тянуло неожиданное желание узнать - а что будет дальше? Что будет, если вырезать себя в памяти Кучики так же, как изрезали когда-то его самого? Конечно, все будет не так, но и самому хотелось узнать, как может быть иначе.
Ичимару впился в сжатые губы Кучики - черт возьми, они были мягче, чем у Рангику, пусть и тонкие, неподатливые; чувствовалось, как Бьякуя пытается ответить, но все не может перехватить инициативу, которой его учили - он был слишком нежный, слишком мягкий и слишком медленный, а Гину не хотелось ждать, хотелось сию секунду.
Кто бы мог подумать, что тот вздох - судорожный, порывистый, почти блаженный, - способен издать сдержанный аристократ, стоило Гину прижаться посильнее. Тот уже был готов на все, даже сильнее самого Гина, да еще с таким рвением от внезапно обретенного счастья, что Ичимару рассмеялся ему в рот и поддержал эту игру. Она начинала ему нравиться.
Кучики задыхался, идеально приглаженные волосы сбились, а глаза у него почернели, когда Гин немного отстранился. Неужели?.. Он опустил руку ему на пах и сжал. У Бьякуи стояло, да еще как. Сам он весь подался навстречу от этого неосторожного прикосновения.
- Ичимару.., - простонал он и зашептал: - Давай... только не здесь.
Ах да. Репутация.
- Хорошо, - с легкостью согласился Гин, мгновенно отстраняясь.
Кучики не сразу отпустил его косодэ, в которое успел вцепиться мертвой хваткой. В нем теперь боролись его жесткие моральные принципы и нормальная человеческая похоть. К сожалению, человеческого в Кучики пока было меньше.
Это всегда можно исправить.
- Потом так потом, Бьякуя, - усмехнулся Гин, поднял с пола книгу и удалился, оставляя растрепанного и совершенно потерянного наследника одного. Интересно, как аристократы справляются со своими маленькими проблемами - с помощью слуг или все-таки сами?
* * *
- Ну хорошо, Ичимару. Ты сдал, - с каким же нежеланием произнесла это профессор, которой Гин уже почти час пересказывал все, что было известно о пустых. Нервная преподавательница морщилась, выслушивая правильный ответ. Ей так сильно хотелось поглядеть, на чем же Ичимару прокололся у Айзена. Он со злорадством выговаривал каждое слово. Надейтесь. Чтобы понять это, придется пройти с ним весь путь от самого начала.
Профессор что-то размашисто записала на бумагу и поставила свою печать.
- Отнесешь в аудиторию на второй этаж, - велела она, швырнув свитки на стол. - И не потеряй.
- Не беспокойтесь, Кавада-сан, - Гин сгреб их со стола и наклонил голову, будто собирался отвесить поклон, но передумал в последний момент. - Вам точно не стоит нервничать.
- Проваливай, - устало рявкнула она, и Ичимару удалился.
Чужое бешенство - все равно что глоток воздуха. Особенно сейчас, когда создавалось ощущение, что ему не дают продохнуть. А уж чьи лапы сдавливали горло, Ичимару ни секунды не сомневался.
Гин рывком сдвинул в сторону седзи нужной аудитории и нырнул внутрь, не заботясь о том, кто здесь находится и что делает. С первым же шагом на него обрушилось знакомое ощущение. Нет, эта рейацу не придавливала его, напротив, подобралась со спокойствием ядовитой змеи. Ичимару стиснул пальцы на свитках и напряженно повернул голову.
Айзен встретил его взгляд совершенно обыденно и только добродушно улыбнулся. Продолжай, мол, что начал. Ичимару, не шелохнувшись, перевел взгляд на растерянную девчонку, сидевшую напротив капитана.
- Давай не будем отвлекаться, Мидзука-сан, - вежливо попросил ее внимания Айзен. - Так все-таки, какие именно два направления есть у кидо?..
Гину хотелось побросать эти бумаги, долбануться спиной о стену и нервно засмеяться. Да когда же это все, черт бы всех побрал, закончится? Но вместо того он добрался до шкафа и принялся не глядя распихивать документы по полкам. А спиной то и дело чувствовал чужой взгляд.
- Почти верно. Только Гэки относится к Связующему пути, а не Разрушающему. Но ты, наверное, просто нервничаешь.
Уйти бы отсюда. Но нет, Гин стоял, слушал назло себе. Какое-то безумие. Собственный внутренний мир по сравнению с этим был упорядоченной и понятной системой.
- Ты все-таки что-то хотел, Гин? - донеслось до него, когда все закончилось. Гин резко оглянулся, щурясь, как от яркого света.
Студентки тут уже не было. Убежала, радуясь хорошей отметке. Дура.
- Нет, Айзен-сенсей, - ответил он так же выразительно, как обычно это делал Кучики.
Ичимару чувствовал себя крысой, бегущей с корабля, когда быстро направился к выходу. Но Айзен легко поймал его на крючок одним спокойным вопросом:
- Что насчет твоего занпакто?
Неподвижная невидимая тварь внутри взвилась в бессильной злости и шарахнулась в угол. Вот, значит, кого она боялась. Кучики лишь вызывал у нее неприятное раздражение, как противная, но мелкая рана.
- Я его слышу.
Айзен умолк и Гин все же поддался соблазну обернуться. А мог бы, воспользовавшись моментом, переступить порог и уйти. Хотя нет. Уже не мог.
- Дай мне меч, Гин, - попросил капитан.
Не слушая взъярившегося шипения в голове, назло самому себе Гин уверенно подошел к столу и выложил меч из ножен.
Соуске не особенно церемонился с чужим занпакто. Поднял, небрежно осмотрел лезвие, прямоугольную гарду, перевернул. Так разглядывают симпатичную безделушку на рынке. Примерно те же чувства Айзен испытывал и к нему самому.
- Это просто кусок железа, Гин, - прозвучало сочувствующе. Да, впору вместе плакать. Как пощечину врезали.
- Вы не...
- Мне очень жаль, Гин, - Айзен улыбнулся ему, аккуратно роняя меч обратно на стол.
Бежать теперь не хотелось точно. Хотелось заорать в лицо этому человеку, который своим существованием сделал достаточно, чтобы Ичимару возненавидел один только его запах, голос и вид. Не так, как ненавидят и стараются избегать, нет, этой ненавистью можно было захлебнуться, она жила с ним постоянно и была хуже застрявшей в горле кости.
- Да пошли бы вы к черту, - выдохнул Ичимару еле слышно, и не оттого, что боялся быть услышанным, просто голос перестал подчиняться.
Он дотянулся до меча, и в этот момент рука Айзена перехватила его запястье. Гин дернулся назад - безрезультатно, как в капкане. Руки у Айзена были сильными и теплыми; он погладил шершавыми пальцами проступающие синие вены на запястье Гина. Страшнее было то, что он помнил эти ощущения, как будто и не пытался выбросить их из головы все эти годы.
- Не трогайте меня..., - почти беззвучно прошипел Гин, остекленевшими глазами глядя на темную, по сравнению с собственной кожей, руку Айзена. Эти бешено знакомые и судорогой стягивающие горло ощущения поднимались все выше, призраки приобретали вполне реальные очертания.
Айзен не собирался его слушать. Смотрел, улыбался. Он весь - словно оставленный под ворохом шелка клинок. Сначала гладко, а потом обязательно обрежешься.
Он ласково провел ладонью по коже, к изгибу локтя. Волоски на руках вставали дыбом.
- Не трогайте меня! - громче повторил Гин, встречаясь взглядом с Айзеном.
- А кому тебя можно трогать? - Соуске был так близко, что Гин мог почувствовать исходящее от него тепло. - Может быть, Кучики, который отвернется от тебя при первом же случае?
Ичимару трясло мелкой дрожью от плохо удерживаемой ярости. Невыносимо хотелось навести резкость на размытые ощущения, метавшиеся внутри. Если ненависть, то настоящая, ядовитая, всепоглощающая. Если... Нет. Нет больше других «если».
Ичимару дернулся назад и капитан отпустил. Он больше не держал его, и это было самое страшное - значит, Айзен знал, что Гина удержит что-то другое.
Ичимару не стал оборачиваться, говорить или отвечать, а пустился прочь, стирая рукавом испарину со лба.
Он вылетел в коридор, оперся рукой о стену и только теперь смог перевести дух. Здесь гулял сквозняк, было пустынно, тихо и сумрачно - студенты давно разошлись.
Подальше отсюда, подальше и как можно быстрее. Пока ощущение хищника, все еще находящегося где-то поблизости в пустых коридорах, не свело с ума окончательно.
- Ичимару.
Чувство повторения происходящего заставило болезненно улыбнуться, правда, меньше всего от веселья. Что же это получается, благородный отпрыск великого семейства ходит один, в такое время и в таком месте?
- Слишком ты навязчивый поклонник, Кучики, - насилу вытащил из себя смех Гин. Выпрямился, встряхнул головой, как если бы это могло помочь выкинуть из нее мысли.
Бьякуя нахмурился, поджал губы, но не ответил ничего, не ушел, не оскорбился. Оглядевшись, подошел совсем близко, на доверительное расстояние. Что это, аристократу и впрямь стало невмоготу? Или…
- Ичимару, - полушепотом заговорил он. Ох, ну нет, Кучики, с таким видом не себя предлагают, а детскими секретами делятся. - Я понимаю, что с тобой происходит.
У Гина в животе свело. Нет, Бьякуя не из тех, кого так просто заинтересуют проблемы всякой челяди.
- Я тронут, Кучики, - осклабился он и развернулся, чтобы уйти. - Твои потомки обязательно оценят, как ты был внимателен к другим.
Кучики внезапно положил руку ему на плечо. Тот, похоже, впервые в жизни сделал что-то раньше, чем успел обдумать как следует.
- Я начинаю понимать, из-за чего ты не прошел на том экзамене, - доверительно сообщил Кучики. - Ты позволишь помочь?
Он просил разрешения? Кодекс Кучики не мог найти подходящего предписания к такой ситуации. И это было единственной загвоздкой для него. Бьякуя свято верил, что он знает все, что происходило между Гином и Айзеном. Простая задачка, которая легко решается отличником. Кучики уже определил для себя, что здесь было хорошо, а что плохо, назвал правых и виноватых. И, наверняка, мысленно наказал последних.
Недалекий, возомнивший о себе слишком многое аристократ.
Гина вдруг ошпарило злостью. Такой, от которой, по поверьям, кошки делаются черными. Кто-то, кто ничего не знал о нем и об Айзене, вдруг решил, что со всем легко разберется. Откуда в душонке богатенького мальчика вдруг возьмется столько места, чтобы вместить это огромное, пустившее корни в самую суть Гина, чувство, с которым нет сладу? Ненависть, пронизывающая насквозь. Связь. Правила, которые никто не называл, которых Гин даже не знал, но все равно играл по ним вслепую, уже неспособный выбраться из игры.
А Кучики решил, что разгадает их при первом же желании. И влезал.
Третьим в постель.
- Не суй свой нос сюда, Бьякуя, - даже не пригрозил, а посоветовал Гин. По-хорошему. Где дворняга пролезет и стерпит удар по тощему боку, там дворцовый песик останется. Ичимару совершенно не волновало, если с Кучики что-то случится. Куда хуже будет, если все великое семейство начнет разбирать этот вопрос по прихоти наследника.
- Не отказывайся от помощи, - не унимался он. - Я понимаю тебя, и...
Просто смешно. Понимает? Он тоже когда-то шарахался от одного упоминания человека? Тоже беззвучно вопил в чужую ладонь, зажимающую рот? И несколько часов сидел в остывшей воде, надеясь отмыться?
Прежде чем идти за кем-то в преисподнюю, хотя бы узнай ее адрес.
Гин пристально вглядывался в глаза Кучики. Нет. Не так смотрят на того, чью душу мечтают спасти. Так делают благородные жесты. Чтобы можно было обернуться и увидеть восхищенные взгляды. Не побрезговал, запачкав руки, снизошел. Это ведь такие аристократы нарушают кодекс семьи, женятся на нищенках и входят в легенды?
Только все они, как один, предсказуемы.
- Сбегай, позови дедушку, может, он мне поможет, - ядовито улыбнулся Гин. И собрался было уйти, но не успел трех шагов сделать, как гладкие пальцы Бьякуи поймали его ладонь. Ичимару резко оглянулся. Кучики, похоже, сам от себя не ожидал такой прыти и теперь не знал, что делать с тем вниманием, которое получил.
Гин выгнул бровь, усмехнулся. Нет, он ошибся. Кое в чем беспомощный и неуверенный аристократ был хорош. Глоток из родника после затхлой застоявшейся воды. Не успокоишься, пока не допьешь до конца.
Кучики не успел ничего сказать, когда Гин перехватил его за руку и втащил в первую же подвернувшуюся аудиторию. Толкнул к стене и оперся костлявыми руками по обе стороны от головы. Он смотрел ему в глаза, пока его взгляд из растерянного не стал пристальным, с горчинкой страха и предвкушения. Скромник Кучики не сомневался, зачем его сюда притащили. И даже не пытался сбежать, обнаружив, что находится один на один с Ичимару в темной аудитории, где уже занавесили окна и перевернули стулья до следующего года. Воздух пах пылью и казался наэлектризованным мелко рябящей рейацу Кучики. О чем он сейчас думал? Что появлялось в голове Бьякуи, кроме бесконечных сводов правил, норм поведения и предписаний, когда Гин был рядом?
Жалость? Великодушное желание приласкать? Иначе Гин никак не мог себе объяснить осторожное, почти тут же исчезнувшее прикосновение пальцев к своему виску. Застеснялся? Или вспомнил, что не положено?
Кучики упорно вызывал у Гина усмешку, и не важно, каков был мотив его поступков. Пусть жалеет. Окаменевшим от скуки аристократам полезно иногда опускаться до человеческих эмоций. В любом случае, это рождало внутри вполне простое и понятное желание. А раз Кучики и сам был готов...
Гин потянулся вперед и поцеловал его. На этот раз Бьякуя ждал этого, не было сомнений, ждал и надеялся. Его руки все еще неуверенно прошлись по худым плечам Гина, по шее. Это больше было похоже на неприятную щекотку, чем на искусную ласку.
Хотелось совсем иначе. Ощутимее, ярче, сильнее. Гин резко отстранился назад, когда рука легла ему на затылок, взъерошивая белые волосы давно забытым чужим жестом.
Секундное наваждение появилось и вновь исчезло.
Ичимару неаккуратно сжал пальцами подбородок Бьякуи, царапнув ногтем щеку, повернул его голову набок, вжался носом в шею. Он жадно глотал запах дорогих поместий, бесценных масел и шелковых тканей, который навсегда въелся в кожу аристократа.
- Ичим... а..., - голос Кучики сорвался в протяжный вдох, когда Гин сжал зубами тонкую кожу на горле.
Оказывается, Кучики лишь снаружи застывшая ледышка. А стоило прикоснуться губами к ключицам, запустить руки ему под косодэ и сжать пальцами соски, подуть на влажную кожу под скулой, и он уже безвольно стонал, просил и неловко пытался ответно погладить Ичимару дрожащими руками.
Благородное семейство готовило своего отпрыска к церемониям, почитанию правил, образцовому поведению и высокому титулу. Что бы с ними было, если бы они увидели его сейчас, неблагообразно отдающего свою чистоту ничтожному простолюдину?
Гина одолевало жалкое веселье и ощущение вседозволенности. Вот, значит, какого это - чувствовать власть над другим.
Бьякуя вдруг весь подался вперед, перехватил руку Гина, отчаянно пытаясь выглядеть серьезным, но никак не мог удержать строгое выражение в черных от полумрака аудитории и возбуждения глазах.
- Подожди... Раз ты хочешь, то дай я...
Гин засмеялся. Хрипло от собственного возбуждения. Кучики... Казалось невероятным само существование настолько уверенного в своей влиятельности и чужой готовности подчиняться, настолько наивного человека, воспитанного получать все по первому приказу.
Тем сильнее было удовольствие сжать холеное плечо и развернуть Бьякую лицом к стене.
- Как-нибудь в другой раз, - насмешливо пообещал Ичимару, выдохнув ему в затылок. Бьякуя дернулся в сторону, почувствовав, как Гин прижался к нему сзади вплотную. Кучики был ниже его, и это оказалось удобно.
- Прекрати, я сказал тебе..., - задыхаясь, потребовал Бьякуя, попытался извернуться, но безрезультатно. Да не очень-то и хотел. Мечущийся аристократ никак не мог смириться с таким обращением, но сгорал от нетерпения, распространял вокруг себя жаркую рейацу. И тонко застонал, когда Ичимару запустил руку ему между ног.
Их сейчас могли почувствовать. Прийти сюда в любой момент. Гин знал, что, возможно, совсем рядом находился Айзен. Мысль о нем, окунувшаяся в горячее возбуждение, не вызвала привычного страха. Он дернул завязки хакама Бьякуи, сунул руку под нагревшуюся ткань. Кучики мучительно застонал и прижался лопатками к груди Гина. Одного этого ему хватило бы, чтобы кончить. А дома наверняка запрещал себе, когда другие просто запускали руку под одеяло.
- Гин... Ичимару..., - просительно застонал Бьякуя. Он снова стеснялся звать его по имени, но ничуть не возражал против руки на своем члене. - Не так...
Кучики все еще пытался вернуть себе иллюзию контроля, даже когда Гин потянул его хакама вниз, и ткань легко съехала по ногам.
- Нет, стой..., - Бьякуя весь подобрался и напрягся. - Не здесь, давай остановимся.
- Не сможешь.
Одно удовольствие было заставить Кучики снова вжаться в стену. Как уж тут терпеть дольше.
Бьякуя просто боялся. Кто же вливал в уши Кучики подробности о том, как это больно? Или маленький наследник сам, прячась в тенях своей спальни, воображал и пугал себя? Достаточно было прочертить ногтем линию вдоль позвоночника вниз, чтобы рейацу Бьякуи взвилась в панике. От этого сладкого ощущения пересохло во рту, даже пальцы смочить было нечем.
Дрожащий Кучики весь вытянулся, разве что на носки не привстал, когда Гин протолкнул внутрь сразу два пальца.
- Ну же, Бьякуя, одно маленькое усилие над собой, - прозвучало это неудержимо издевательски. Гин втолкнул пальцы резко, согнул их, вырвав новый стон, настоящий, громкий.
Ничего, потерпит. Тот лишь резко охнул, когда Ичимару нарочно неосторожно вытащил пальцы и потянул его к себе.
- Стой, нет, не сразу, - снова завозился, что-то требуя.
Разве можно было игнорировать такое приглашение...
Гин толкнулся внутрь, насколько это было возможно. Бьякуя панически зажался, глухо застонал, скребнул пальцами по стене и попытался отодвинуться.
- Не так уж и больно, Кучики, - прошептал Гин сквозь собственное рваное дыхание, прижимаясь губами к коже за ухом.
Ложь, конечно.
Но стоило двинулся особенно неосторожно, и тот совсем по-человечески прогнулся, рефлекторно завел руку назад, упираясь Гину в бедро и пытаясь оттолкнуть. Было в этом что-то совершенно безумное. Просто невозможно остановиться.
Кучики коротко втягивал воздух сквозь зубы на каждый рывок, понемногу расслабляясь. А Гин вжимался носом в его волосы, повлажневшие от пота, и чувствовал жар, удовольствие и приятную пустоту в мыслях.
- Гин... больно...
Как это прозвучало... Гин едва не сорвался от изменившегося, охрипшего голоса, что стыдливо признавался и просил помедленнее. Где там остался этот бесчувственный аристократ?
Прекращать он не собирался, а только обхватил ладонью его член, погладил большим пальцем влажную головку. Раз так понравилось, почему не дать ему еще немного удовольствия? С Кучики нужно только так, быстро, не давая опомниться и обратиться к морали.
Ичимару кончил с шипящим стоном и вцепился зубами в загривок обмякающего Бьякуи. Держать его он не собирался, и тот сполз на пол. А Ичимару так и стоял над ним, упершись в стену ладонями, и смотрел сверху вниз. Было в этом положении что-то невыносимо правильное и сладкое.
Аристократ опомнился, когда Гин уже поправлял хакама. Поднялся на трясущихся ногах, нацепил маску непроницаемости еще раньше, чем штаны. Долго смотрел на стену, где все еще оставались беловатые потеки, едва заметные в полумраке, и стыдливо стер их ладонью. Видимо, столкнулся с необходимостью поверить, что он такой же человек, как и все.
И, наконец, обернулся к нему с какой-то растерянностью. Должно быть, чувствовал себя, как зареванная первокурсница, бредущая из комнаты старшекурсника посреди ночи. Хотя у той вряд ли был бы такой взгляд. В полумраке было видно, как Кучики рассеяно приглаживал волосы, облизывал губы и бросал на Ичимару короткие, но безмерно выразительные взгляды. Осознавал все пережитое и прочувствованное, сравнивал с тем, что воображал ночами?
- Не старайся, по глазам увидят, что тебя поимели, Бьякуя, - заметил Гин.
Здесь стало неуютно. Темноты Ичимару не боялся, отчетливо понимая, что видимое на свету гораздо страшнее и опаснее.
Кучики раздраженно смахнул с лица налипшие пряди.
- Произошедшее не дает тебе никакого права..., - он сам себя остановил, подбирая слова.
Вспомнил, что Гину и обычно не требовалось особого случая?
- Я буду ждать, Ичимару.
В голосе Бьякуи что-то ощутимо поменялось. Он как будто просил прощения за свои слова, хотя извиняться аристократу было не за что. Кем он теперь считал его? Любовником, с которым надо нежничать? Гина бы вывернуло от этого слова.
Бьякуя вскоре ушел, а Ичимару молча поднял с пола оброненные второпях ножны и долго смотрел на них. Пробежался пальцами по гарде, стараясь почувствовать голос. Тварь в мече насупилась, молчала, но Гин чувствовал ее присутствие и эмоции. Не раздражение к недосягаемому Кучики, нет - необъяснимое беспокойство на грани тонкого страха, прочно засевшего внутри. И странное желание подобраться к его источнику поближе, чтобы уничтожить этот самый страх изнутри.
Гин с раздражением спрятал меч в ножны и повесил на пояс.
Лучше уж раздражаться из-за чужих, но ясных и простых замашек.
Глава 5. Приманка
Глава 5. Приманка
- И что он тебе говорит?
- Да ничего не говорит! Говорит - сейчас родишь сына, воспитаем наследника, поступит он в Готэй и станет капитаном вместо меня!
- Шизука, так это ж хорошо...
- Ничего хорошего! Он так уверенно говорит, что будет сын, что мы его воспитаем, что все будет хорошо, что...
- Что?
- Что мне не верится.
Матсумото вздохнула и успокаивающе потрепала Шизуку по волосам. От этого легкого прикосновения у той чуть центр тяжести не сместился - огромный живот потянул тощее тело ни на грамм не потолстевшей офицерши вперед, она оступилась, обхватив брюхо руками, и тяжело вдохнула. Видно было, как тяжело ей не то что двигаться, но даже стоять.
- Ты просто слишком нервничаешь, это нормально. Сама как представлю - дурно становится, но все точно будет хорошо, так что...
- Но у меня предчувствие...
- ..так что засунь все свои предчувствия туда же, куда тебе Кагекио ребенка делал.
- Матсумото!
Рангику звонко рассмеялась, и у возмущенной Шизуки нет-нет, да проступила улыбка. Ожидая поддержки или хотя бы одобрения, она посмотрела на Гина, но тот скучающе отвел взгляд. Настроение у девчонки на последнем месяце менялось как ветер на море, так и хотелось довести ее до слез.
- Пошли уже, - не дожидаясь хлопочущей рядом с подругой Матсумото, бросил Гин и ушел вперед.
- Да подожди ты, она может с нами пойдет... Ты ведь пойдешь, да, Шизука? Там будет весело, тебе надо повеселиться, иначе твой наследник вырастет припадочным меланхоликом и...
- Нет-нет, что ты такое...
- Да-да! У него будут вечно жалобные голубые глаза, а на плечах - какое-нибудь бесконечное чувство вины за кого угодно, а еще...
Вскоре смех и тараторенье Рангику стало совсем не слышно, только ветер гудел в узких улицах между стен. Гин сам не знал, зачем шел в двенадцатый отряд по приглашению Матсумото без нее самой, но не сидеть же одному в пустой комнате. Кучики его не ждал, несмотря на заверения об обратном. В сущности, Гину некуда было податься, на душе у него скребли кошки.
Через пару минут Рангику все же догнала его.
- Гин, ну и зачем ты ее расстраиваешь! - корила она, придерживая прыгающую от быстрого шага грудь.
- Ей и так от жизни досталось, да?
- Гаденыш.
Шизука задержалась в их памяти ровно до момента, пока Гин не отодвинул седзи казарм двенадцатого отряда.
Это сложно было назвать хаосом - хаос был у них в общежитии, - здесь же стояла атмосфера чинной воскресной пьянки. Нигде не валялись подпитые офицеры, не бились бутылки - к ним лаборанты из двенадцатого относились по привычке осторожно, как к пробиркам с химикатами. Гин не сдержался и усмехнулся, когда натолкнулся на шинигами с рогами во лбу. Маленькие, как у молодого козла, они аккуратно пробивались через треснувшую кожу; вокруг этих костяных отростков были едва заметные шрамы - должно быть, такая неординарная внешность досталась офицеру самого сумасшедшего из отрядов большим трудом. И, скорее всего, не по его собственному желанию.
- Не заразно? - мимоходом пропел Ичимару.
- Зараза к заразе не прилипнет, - без интонации отмахнулся тот с привычкой, вырабатываемой годами.
Сюда стоило прийти уже хотя бы потому, что именно здесь был центр подпольной торговли всеми теми ценными штуками, что расползались из рук в руки по Сейрейтей и порой доходили до Руконгая. Офицеры дураками не были и научились протаскивать из секретных лабораторий все, что плохо лежит - от самых чудесных разработок до вышедшей из строя техники и испорченных препаратов. Одни детекторы лжи по колебаниям рейацу чего стоили...
Нормальные люди ходили в двенадцатый, как в зверинец. Матсумото же по-прежнему не видела ничего, кроме старших офицеров, вальяжно распоряжающихся общим беспорядком.
- Эй, еще подушек сюда, живо, - скомандовал один из них, когда заметил Гина с Рангику, вошедших в общую гостиную, где и так все сидели на головах друг у друга. Народ тут был из совершенно разных отрядов: от тихонь из четвертого до сорвиголов из одиннадцатого. Многие мечтательно поглядывали на аккуратные стеллажи, загроможденные всевозможными пробирками, а кое-где и заспиртованными конечностями. Человеческие здесь были... в ассортименте.
- Садись, Ран-чан, - милостиво похлопал черноволосый шинигами по подушке рядом с собой, и Рангику упорхнула быстрее, чем Гин успел открыть рот.
Ничего не оставалось, кроме как подсесть к кому-то мало-мальски знакомому - кажется, учились в параллельных группах и пересекались пару раз, на практике кидо.
- О! Ичи... этот... Ичимару! - заплетающимся языком выговорил один из них.
- А ты делаешь успехи, Ташида, сначала еще сомневались, сумеешь ли ты за год пропить всю память и мозги, но вынужден признаться - ты весьма преуспел, - лениво ответил Гин, в пару глотков осушив чашку с сакэ. Слабое... не удивительно, почему все еще были трезвые.
- Да ладно, Ичимару, я, между прочим, уже второкурсник, так что пить мне еще девять лет до выпуска, - тот жизнерадостно усмехнулся, похлопав по плечу парня, сидящего с ним. - Сам не знаю, как сдал все, наверное, экзамены действительно слишком легкие. Хотят нас после выпуска побыстрее пустым скормить, чтоб жратвы поменьше уходило.
- Лучше бы Оомаэду скормили, разом можно было бы создать еще два отряда на такой экономии, - фыркнул кто-то. Над их мерзким родом и жирным наследничком потешались все, кому не лень.
- Во-во. Ну а ты чего, Ичимару? Как там твои амбиции?
Гин изобразил самую искреннюю улыбку:
- Сдохли.
- Да ладно, уж такой отличник как ты точно не завалится на ерунде. Так что, сдал уже или осталось еще чего?
Гин смолк, рассеянно поглядев в окно. На улице уже стемнело, всего за каких-то полчаса.
Пожалуй, сегодняшний день нужно было потратить на тренировки с мечом, хотя толку от них уже не было. После того вечера с Кучики меч умолк окончательно, хотя дело было вовсе не в аристократе, а в той паре минут, что пережил Гин накануне. Занпакто, почувствовав раздражение на недостойного соперника, показал нос, и тут же получил по нему от своего самого страшного кошмара. Выходит, слова Айзена действительно были пророческими - это был просто кусок металла.
- Ну так че, завалился, ага? - радостно пихнул его в бок шинигами, и Гин сморгнул, понимая, что от него ждут ответа, который их обрадует: что тварь с первого курса не способна пробиться куда-то выше, и что теперь сидеть ей со всеми десять лет, как в тюрьме особого режима. Где каждый день через решетку будет добродушно улыбаться тот, кого хотелось бы не встречать никогда.
- Пересдача, - коротко попытался отделаться он, но тут же понял, что лучше было бы соврать. Или просто забежать чуть вперед в очевидное и сказать, что да, завалился.
- Да ладно? Что ж ты, Ичимару, кто больше всех ершился-то?
- Кучики, - усмехнулся Гин и офицер хмыкнул.
- Не, ну да, но я имею в виду после.
- На мне решили испробовать новые правила, - пожал плечами Ичимару. - Без занпакто не пройдешь, долбани ты хоть препода в лоб девяносто девятым кидо.
- Че, правда что ли? - оживился кто-то рядом и Гин внутренне испугался и обрадовался. Если поползут слухи о том, что с него требуют занпакто еще в Академии, они в итоге дойдут до Айзена. А тот уже либо пропустит его, либо... просто скажет, что это всего лишь сплетни оскорбленного ученика. Что-то подсказывало Гину, что капитан предпочтет второй вариант.
- Да не, не может быть, мы ж тогда все и через десять лет не пройдем! - с долей паники возмутился Ташида, недавно радовавшийся такому успеху на экзаменах.
Поднялся шум; не то, чтобы это коснулось многих - пяти человек, не больше, но, в конце концов, гам привлек внимание сидевших неподалеку офицеров двенадцатого. Гина аж тошнота пробила от вида их неестественно бледных покойницких лиц и желтоватых белков глаз. Спустя секунду один из них, прислушавшись к разговорам вокруг, надменно улыбнулся:
- Давно пора. А то берут всякий сброд в отряды, а потом эти идиоты не то, что шикай показать - колбу в руках удержать не могут.
- Верно говоришь, Фуса, да только у тебя тоже меч проснулся не так давно. И то... не сам, - гадко ухмыльнулся его сосед.
- А и правда - если б не в двенадцатом был, так бы и ходил махал железкой, а?
Гин навострил уши, пристально глядя на офицеров. Они уже и думать о нем забыли, зато переключили все внимание на того, самого шустрого, кто завел разговор. Вид у него был хоть и уязвленный, но донельзя довольный. Что-то здесь действительно не так. И офицер был рад расколоться - по лицу видно, - но ждал какого-нибудь повода. Гин готов был его предоставить.
- При чем здесь отряд? Все, что может предоставить двенадцатый - расстройство психики, - со всей серьезностью заявил Ичимару без тени улыбки. Так Бьякуя наизусть рассказывал параграфы учебников. - По крайней мере, так говорят в Академии.
- Слышь, ты, - рыкнул на него громила неподалеку.
- Забей, Масаки, мелочь просто не знает, как выпендриться, вот и бесится с зависти, - теперь Фуса смотрел точно на него. Отлично.
- Зависти? Это к рогам и лишним конечностям? Да нет, спасибо, мне пока хватает.
Офицер оскалился, умолк на секунду, а потом как-то особенно довольно улыбнулся:
- Вот к этому, бестолочь.
И снял с пояса ножны с мечом. Гин уставился на них: было не так хорошо видно в чужих руках, но он готов был поклясться, что заметил движение под черной кожей, из которой они были сделаны. Поверхность отражала странные тусклые блики света, бугрилась, сдувалась... жила, да, теперь Гин был уверен, что жила, когда офицер сам брезгливо перехватил их другой рукой из-за того, что прямо под его ладонью ножны раздулись и набухли.
- Тебе чего в лаборатории сказали - не свети этим перед всеми! - взъелись на него офицеры, но Фуса только отмахнулся:
- Ничего, пусть поглядят.
- Ч... че это такое? - подал голос кто-то рядом с Гином.
- Ага, никогда такого не видел, малявка? И не увидишь: секретная, - он ухмыльнулся, - разработка. То ли верхи достало, что в двенадцатый сливают тех, кто только под землей и может сидеть, то ли что еще, но у нас целый отдел этим в течение года занимался. Ножны из духовных частиц холлоу, высасывают рейацу из воздуха и передают мечу. Занпакто тебя возненавидит, но окрепнет в считанные дни, а там и имя скажет, только чтобы в него эту рейацу не впихивали в таких количествах.
Он слушал, ловя детали. Болтливость офицера была ему на руку, а тот не замечал, как загорелись глаза у Ичимару.
Это был его шанс. Гин надеялся, что не последний, но позволить себе упустить его просто не мог. Другого не предвиделось.
- Только для своих, и то отнимут через месяц, - закончил Фуса и смочил горло сакэ. - В принципе, шикай я получил за две недели, а больше мне ничего от него не надо - лет через сто банкай сам даст, как только лаять от обиды перестанет.
Офицер рассмеялся, и Гин не без удовольствия отметил, что смех его был не лучше того самого лая.
Просить одолжить ножны было как минимум глупо.
- Ну, когда я совсем отчаюсь, пойду к вам в двенадцатый. Добровольно-то сюда только псих поступит, - изобразил он равнодушие. И когда отвернулся, за его спиной злобно заржали - кажется, не поверили.
Оставалось одно - делать вид, что его это волнует меньше всего, хотя в голове уже выстраивались все возможные варианты. Попросить одного из них по-хорошему, начать плотнее общаться с двенадцатым, даже... даже попытаться проделать все через Кучики, повлиять на которого было легче, чем казалось. Но в итоге не подходил ни один из них. Эти ножны нужны были ему как можно быстрее. Немедленно. Сегодня же.
Четкая мысль, что он просто украдет их, не вызвала и тени волнения. Лишь легкую досаду - ему нужно было как-то обойти офицеров.
Остаток вечера прошел незаметно. Гин пил со всеми, отвечал односложно, а сам то и дело косился на компанию рядом, давно забывшую про него. Пока, наконец, не услышал долгожданные слова:
- Че ты их сюда вообще припер? - голоса были нетрезвые. - Иди в комнате оставь, а то напьешься, забудешь где-нибудь и плавать тебе потом в растворе.
Фуса поднялся и вышел из зала, Гин едва удержался, чтобы не рвануться следом. Он даже терпеливо выждал, пока тот вернется, и просидел еще двадцать минут, а затем, сославшись на головную боль и желание проветриться, выскользнул за дверь. Всем уже было не до него.
Слегка кружилась голова, но в коридоре было прохладно и тихо, лишь долетал гул из-за стены. Вокруг - ни души, делай что хочешь.
Крадучись, он пошел вперед, шарахаясь от каждого звука, пару раз замирал, делал вид, что просто вышел подышать, когда из комнат появлялись шинигами. Некоторые провожали подозрительными взглядами, но так и не останавливались. Когда все затихало, он шел вновь и в итоге дошел до офицерской части казарм. Прислушавшись под дверью одной из комнат, Гин отчетливо почувствовал тишину. Что-то подсказывало ему, что он не ошибся.
Офицерская комната ничем не отличалась от таких же в общежитиях. Разве что отсутствием бардака и стойким запахом какого-то лекарства. В полутьме Ичимару нашел ножны - они лежали на одном из футонов, завернутые в тряпье. Он выглянул в коридор, когда ему почудились шаги, и, быстро подхватив их и вытряхнув чужой меч, кинулся куда глаза глядят.
Главное - вырваться за территорию двенадцатого, а там будет легко скрыться. Ножны неприятно липли к руке - крашеная кожа оказалась тягучей и теплой на ощупь.
Собственные гулкие шаги по доскам были проклятьем, но медленнее идти просто нельзя. И когда за спиной его окликнули, Гин бросился со всех ног.
Крупных белых зданий без окон здесь было больше, чем в других отрядах. Что в них хранилось, знали только старшие чины. В сплетении проулков можно было затеряться, но среди них же можно было обманом заманить в тупик. И уж точно в таких лабиринтах разбирались старшие офицеры - когда Гин нырнул за поворот, задыхаясь от бега, то натолкнулся на белую стену, а путь обратно почти сразу же перегородили шинигами. Сам Фуса и двое его подпевал.
- Оп-па, вот и крыса, - удивленно и обрадовано протянул тот.
Бежать было некуда. Единственную дорогу преграждали офицеры, рассматривавшие его. Фуса мотнул головой:
- Своих мозгов мало, Ичимару, думаешь, тебе это поможет?
Гин стиснул в кулаке ножны и медленно сделал шаг, надеясь на свою реакцию и быстроту, что редко подводили его в спаррингах. Он напряженно следил за неподвижными фигурами. Но следующий же его шаг вызвал волну движения: один из офицеров вдруг оказался рядом, сгреб его широкой рукой, - Гин успел увидеть на ней шесть пальцев, один из которых был тонким и искривленным, как у насекомого, - и швырнул в руки Фусы.
- Или давай, мы сводим тебя к Куротсучи-тайчо? Ему как раз не хватает подопытного материала, - прозвучало над головой, прежде чем Фуса отпихнул Ичимару к другому шинигами. - Или как думаешь, Ичимару, если мы пригласим сюда твою подружку, она сможет расплатиться за наше молчание?
Гина выдернуло из оцепенения:
- Только с девчонкой и можешь справиться, да? - процедил он.
- Нет. Но с ней интереснее, - глумливо отозвался Фуса и бросил через плечо: - Шуичи, сходи за ней.
Тварь внутри беззвучно зашипела, хотя рычать было впору самому Гину. К черту этот ненормальный отряд, к черту их, шестипалых и рогатых! Ичимару отшвырнул ножны, как ядовитую змею, и кинулся к Шуичи. Его дернули назад за шкирку, как котенка. Здоровый офицер с рыбьим взглядом и неподвижными зрачками оттянул его за ворот косодэ и швырнул к стене. В глазах взорвались яркие искры, замутило, сквозь пульсирующий мрак он различал только белые лица ухмыляющихся офицеров. Они приведут сюда Рангику. Приведут, и пока один будет держать его вот так за шкирку, остальные...
Он дернулся с места, споткнулся, припав на колено, когда головная боль отвесила ему подзатыльник, но кинулся на Фусу. Как беспомощный первокурсник, отбивающийся от хулиганов - они даже не целились, били наугад, просто и больно.
- А лучше доложим все в Совет 46. Тогда не только экзаменов, но и самой Академии тебе не видать.
Гина словно переклинило. Он видел перед собой ухмыляющегося Фусу, стоявшего над ним, караулящих со всех сторон шинигами, но представлял только жалких ободранных псов, дожирающих добычу в подворотне.
А если бы они сказали Айзену, что бы получилось тогда?
Был бы у него длинный меч, ему не хватило бы места вытащить его из ножен, когда его прижали к стене. Но все было проще, его меч был короче катаны, а рукоять сама легла в ладонь.
Клинок одним быстрым движением вошел в живот Фусы по самую гарду. Раздался короткий всхлип, и офицер согнулся пополам. Жесткие волосы мазнули Гина по лицу, обдав запахом лекарств и сыростью.
- Ичимару, вздумал руки распускать?!
- Эй, Фуса, ты ж бахвалился, что тебя...
- Кровь!
Гин ошалело огляделся. Короткое лезвие было густо вымазано бордовым.
- Тварь... бля, сучоныш!
Офицеры выдернули мечи из ножен и кинулись на него. Ичимару увернулся от скользнувшей у самого лица стали и с хрустом пробил мечом чужую грудную клетку. Выдернул обратно, извернулся из-под оседающего тела и прорубил кадык второму.
В нос ударил густой сладковато-стальной запах. Гин попятился назад, очумело глядя на трупы, пятна крови на стене, на земле, на своих руках. Мостовая заливалась темной кровью. Один из офицеров лежал, неестественно широко раскрыв рот и вывалив на землю длинный язык. Гин едва успел отвернуться к стене, как его стошнило горькой желчью вперемешку с сакэ.
Его рейацу тут везде. По следу его сразу же найдут, словно ищейки. И тогда... В голове было мутно, ноги слабели, а в груди трепетал скользкий и холодный настоящий животный страх.
Он услышал, как булькнула кровь в чужом горле, и резко повернул голову, чтобы увидеть Фусу. Тот пытался ползти по земле; когда он рвано выдыхал, изо рта у него текла кровь.
Продолжение в комментариях.