«Правила игры»
Авторы: Haruno & Romanta
Альфа-ридер: Mister_Key
Фандом: Bleach
Пэйринг: Айзен/Гин, Гин/Бьякуя, Гин/Рангику, Кира/Гин и некоторые другие.
Жанр: экшн, ангст
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: Мир и персонажи принадлежат Кубо Тайто, трава - наша.
Размещение: с разрешения авторов)
Предупреждения: AU относительно некоторых фактов глав Маятника (Turn Back The Pendulum), но не всей арки.
Пролог
Глава 1. Начало игры
Глава 2. Не зная правил
Глава 3. Клетка
Глава 4. Шаг назад
Глава 5. Приманка
Глава 6. Долг чести
Глава 7. Круги на воде
Глава 8. Обратная сторона
Глава 9. Третий лишний
Глава 10. Мир наизнанку
Глава 11. Расчет на удачу
Глава 12. Раскрывая карты
UPD: Окончание
Глава 13. Двойная игра
Глава 13. Двойная игра
«Тут дело серьезное» - вот и все, что сказал жене капитан, когда Гин спустился с крыльца в молчаливую темноту сада. Он чувствовал себя до крайности уязвимым и пытался уловить в бессловесных взглядах Кагекио и Шизуки намеки на неприязнь, раздражение, вынужденную необходимость. Увидел бы - ушел, чтобы не мучиться, но капитан все понял и был достаточно умен, чтобы не обсуждать это.
Шизука сочувственно посмотрела на Ичимару из-за плеча мужа и, вздохнув, кивнула. Приподнялась на цыпочки, поцеловала Кагекио и ушла в дом. Гину стало совсем паршиво, и он отвернулся, со злым упрямством разглядывая недвижно склонившиеся над прудом ветви. Поверхность воды, плохо освещенная луной, мягко колыхалась от движений рыбьих хвостов.
- Пойдем? - излишне осторожно спросил Кира. Теперь с ним так и будут обращаться, как со смертельно больным?
Гин горько усмехнулся, оборачиваясь к капитану.
- Ничего, сам дойду, - с отвращением к самому себе он понял, до чего жалко звучит этот отказ.
- Еще чего, - отрезал Кагекио. - Чтобы ты опять всю ночь напролет нарезал круги по Сейрейтей?
Гин, опешив, поднял голову и встретился с Кирой взглядом. Он не делал секрета из своих бессмысленных променадов, ставших единственным способом не рехнуться от стремительно нарастающих проблем, но всегда выбирал безлюдные улицы и задворки, чтобы точно не встретить никого из капитанов. Дежурные донесли?
- Что смотришь? Как будто для тебя неожиданность, что капитаны тоже бывают в патрулях, - фыркнул Кагекио с нарочитым раздражением. - А раз уж ты все равно собираешься шатать по улицам, - увидев насквозь намерения Гина, продолжил Кира, - пройдемся вместе.
Ичимару все пытался уцепиться за любое сомнение в капитанских глазах, но понимал - его там нет и не будет.
Они долго шли вдоль чистеньких одинаковых дворов знати. Чинную тишину нарушали лишь редкие гулкие удары бамбуковой трубки соцу в чьем-то саду. Только раз Кира внезапно вздрогнул, когда где-то далеко раздался плач ребенка. У Гина внутри заскрежетало от невыразимой ненависти к тому беспомощному жалкому существу, которого пока нельзя было даже человеком назвать, но для которого капитан не жалел любви, сил и заботы.
Потянулись жилые кварталы. Улицы не отличить от Руконгая, если бы не мощеные камнем дороги и добротные дома, точно так же громоздящиеся в несколько этажей. Район простолюдинов и чернорабочих, имевших достаточно рейацу, чтобы вступить за белые стены, но недостаточно сил, чтобы служить в Готэй.
Кира больше не мог поддерживать священную тишину, и Гин был рад этому: он не находил, о чем заговорить первым. Капитан же рассказывал о той незапоминающейся повседневности, которая скрашивала любую прогулку и спасала от неловкого молчания. Его нужно было поблагодарить - он даже не попытался коснуться ни словом, ни намеком запретной темы. И тонко чувствовал, где была граница, которую ни в коем случае нельзя переходить. Но Гин бы ошибся, назвав этот разговор бессмысленным. Неожиданно он понял, как сам подбирается к тому, что называется доверием. Редкое и непривычное для него слово.
Ночь шла на убыль. Темнота уползала на запад чернильным пятном, сизое небо поднималось выше. Предрассветные сумерки стремительно редели, все зыбче становилась необычайная тишина, заступавшая в свои права на эти драгоценные часы перед восходом. Здесь ей удавалось прожить чуть дольше - в Руконгае в это время уже вовсю трещали проснувшиеся птицы. Зажегшееся солнце оставалось невидимым за высокими стенами.
За несколько часов Кагекио развеял сумрак, селившийся во внутреннем мире Гина все прошедшие месяцы. Появилось какое-то спокойствие, уверенность с горьковатым привкусом понимания, что желаемого ему все равно не получить. Оно было сглажено странным смирением. Все действительно могло быть хуже.
Капитан выразительно потянулся.
- Ладно, Ичимару, ты меня умотал, - неторопливо проговорил он, щуря усталые глаза. - Надо поспать хотя бы пару часов.
Гин хотел согласиться, но не успел - по Сейрейтей, как шквалистый ветер, прокатился протяжный гул ударов в гонг. Побудка.
- Твою ж мать! - взвился Кира и с обреченной тоской посмотрел на Гина. - Все, домой можно не идти, да и Шизука из меня душу вытрясет.
Ичимару просто не сумел сдержать лезущую наружу ухмылку, наблюдая его недовольство.
- Спасибо за прогулку, Кира-тайчо, - он прикрыл ладонью зевок.
Капитан завистливо хмыкнул.
- Ну уж нет, Ичимару. Пойдем-ка, составишь мне компанию в прогулке до первого отряда, - заявил он и решительно потащил ухмыляющегося Гина по улице. - Ямамото и так нагоняет тоску, как бы мне не свалиться посреди собрания, - недовольно бормотал он, но все-таки улыбался.
Первый отряд обозначился вдалеке высокими башнями и неприступными стенами, способными потягаться в массивности с четырьмя главными вратами в Сейрейтей. Этот отряд пользовался особым положением, как и те, кто в нем служил.
Створки во внутренний двор были приоткрыты, сквозь них падал косой луч солнца, ровным прямоугольником прорезая прозрачную тень под стенами.
Кагекио страдальчески вздохнул.
- Ладно, - махнул он рукой, - иди, отсыпайся. Вечером, если жив буду - как обычно..., - в этот самый момент Гин почувствовал, как окутывающее их обоих умиротворение лопнуло, словно мыльный пузырь, и раньше, чем усталый разум смог добраться до причин, Кира уже оглянулся в сторону ворот. - Айзен-тайчо, что-то вы рано.
Только что восстановившаяся хрупкая защита трещала по швам.
- Доброе утро, Кира-тайчо, - поприветствовал Соуске, лучась благодушием.
Он оставался безмятежным и великолепно делал вид, что не замечал потемневшего взгляда Ичимару.
- Раз мы так удачно встретились, позволите мне забрать Гина? - попросил Соуске с видом легкой вины из-за необходимости нарушить их беседу. - Его еще вчера перевели в мой отряд...
Вот и не стало чар, а бледнеющая на горизонте возможная удача осыпалась, как плохая краска. Кагекио, стоявший рядом, вдруг показался чужим, из другого, красивого, но, увы, ненастоящего мира.
Простой вопрос Айзена повис в воздухе угрюмым молчанием.
- А что же, на собрание вы не идете? - напряженно спросил Кагекио. Что это - интерес или последняя попытка отыграть Гину еще немного свободы?
- Я все уладил с главнокомандующим, - с легкостью признался капитан пятого отряда.
Кагекио недоверчиво хмыкнул, но мало-помалу угрюмое сопротивление исчезало под настойчивым натиском того, что называли обаянием.
- Хорошо. Тогда до встречи, - кивнул Кира, вынуждая Ичимару поднять голову.
Не будет сегодня очередной их встречи - Гин понял это с необыкновенной ясностью. Не вернется он в дом Киры, и никогда не перейдет в третий отряд под его командованием. Айзен, получив власть, не захочет делиться.
- Гин, - окликнул Кагекио напоследок, - только не делай глупостей, ладно?
Кира ушел. Соуске ничего не стал говорить, и так знал, что Гин пойдет рядом, следуя невидимым и неслышимым приказам. Когда он начал ему подчиняться?
- Все еще на что-то надеешься? - спросил Айзен. С его голоса наспех содрали все золотистые пласты доброты и скрипящего, как сахар на зубах, виноватого добродушия. - Прошлое тебя ничему не научило?
Как когтями в нутро, не заботясь о ранах, которые с трудом заживут. Если успеют. Гина словно окунули в ледяную воду и выдернули обратно, а теперь смотрели с любопытством, как он будет приходить в себя. Что Айзен видел сейчас в его прозрачной, раскуроченной им самим душе? Ненависть, трусливое желание не то покаяться, не то отрицать перед самим собой все до единой истины, или застилающий глаза гнев?
Гин промолчал, борясь за шаткое равновесие в себе. Плохо, когда по обе стороны пропасть.
Улицы тянулись пустыми безлюдными лентами, ложась под ноги. Утренний холод, еще не придавленный в низины солнцем, забрался за шиворот. Тело шло туда, куда его вели, а сознание точно свернуло где-то на полпути.
- Теперь, я надеюсь, ты достаточно наигрался, - Соуске сбавил шаг и остановился в узком проулке между двух высоких стен. - Где она?
С самого первого шага Гин знал, зачем уводит его Айзен. Он не отпускал его из своей комнаты на волю, а все время держал на поводке. Удивительно, если он не знает каждой мелочи в его мыслях, каждого слова, сказанного Кирой на крыльце. Соуске заранее предсказал все ходы на игровом поле, а Ичимару простодушно прошелся по всем назначенным клеткам.
- У меня ее нет, вы разве не чувствуете? - улыбаться в лицо человеку, который продумал твою смерть как один из вариантов завершения партии, оказалось не так уж и трудно. - Я отдал Хогиоку, Айзен-сан, - громко добавил Гин.
Капитан ничуть не нервничал.
Никто не услышит, напрасно он старался. Было бы странно, если бы Соуске не предусмотрел и этого.
- В самом деле?
- Можете зайти к Урахаре и убедиться, - процедил Гин, поддавшись порыву и раскрыв карты, которые еще стоило бы подержать в рукаве.
- Это куда проще, чем ты думаешь, - улыбчиво заверил Соуске. Давал последнюю лазейку, шанс быстро свернуть на правильную дорожку. Плохой блеф легко раскусить. Или капитан в самом деле допускал такую возможность?
Уверенность ощутимо пошатнулась, но Гин упорно делал вид освобожденного от всяких тяжб человека, которому нечего скрывать. Он отвлекался от пронзительного взгляда Айзена на любые мелочи: блики солнца, ползущие по белой стене башни вдали, ветер, тронувший истрепавшиеся рукава косодэ, крик вспуганных с крыши птиц...
- И даже проще, чем думал я, - неожиданно заметил Соуске, поднимая голову, увидев что-то за спиной Гина.
Живая тень пересекла световые пятна, сухо скрипнули подошвы за спиной. Ичимару читал происходящее позади по выражению лица Айзена, довольному и спокойному.
- Не ожидал вас увидеть, Йоруичи-сан, - улыбнулся, как старой подруге, Соуске.
За спиной взвился вихрь, собственные волосы хлестнули по щекам, упав на лицо. Ичимару медленно оглянулся.
Так вот как выглядела Шихоуин, которую он не разглядел тогда в темноте. Затянутая в непривычные тряпки, она со спокойной решимостью смотрела на Айзена. Рядом с ней, цепляясь злобным взглядом за Гина, стояла Куукаку. Обрубок изуродованной взрывом руки был туго замотан бинтами.
- Неужели дела Кискэ настолько плохи, раз вы снова здесь? - капитан не скрыл издевки. Перед кем ему было притворяться?
Глаза Йоруичи полыхнули яростью, она плечами подалась вперед, но сама себя остановила. Что бы ее ни связывало с Урахарой, но простого единомышленника по предательству так защищать не станут.
- Можешь развлекаться, сколько угодно, Соуске, - выговорила она, плавно приближаясь.
Обе женщины держались плечом к плечу, как будто было, кого окружать. Своей улыбкой Айзен ясно давал понять, насколько его забавит происходящее. Здесь он был хозяином положения. А где не был?
- Перевес на нашей стороне, тебе придется ее отдать, - вот это можно было назвать настоящим блефом, выверенным, умелым, даже устрашающим, не имей они дела с Айзеном.
- О чем вы, Йоруичи-сан? - спросил тот. Гин успел подумать - было ли его удивление лишь притворством или он действительно еще ни о чем не догадался. Но Куукаку опередила его:
- Хогиоку. Твоя шавка притащила ее тебе в зубах!
- Неужели? - медленно произнес Соуске.
Вот оно, ощущение, когда тебя ловят с поличным. На лбу выступил пот, а Гин почувствовал свою абсолютную беспомощность.
- Кажется, она до меня ее не донесла, - ласково выговорил Айзен, будто в самом деле журил собаку. Взгляд же источал угрозу страшнее той, с которой смотрят жаждущие убийства пустые. Он обещал что-то намного худшее, чем смерть.
Гин сделал шаг назад, и это движение приковало к нему все взгляды. Йоруичи еще в чем-то сомневалась, а вот Айзен с легкостью исключил ложный вариант. Каждый из них думал, что Хогиоку оказалась у другого, и каждый ошибался. А главным виновником оказался Ичимару. Прямо между ними. Какое из этих зол меньшее?
- Так где же она, Гин?
Ичимару сделал шаг и в шунпо сорвался с места. Ветер ошпарил глаза, засвистел в ушах. Но был ли смысл тягаться в скорости с Шихоуин? Когда цепкая рука выдернула его из шунпо, скрутило разом все внутренности, налетевшие на грудную клетку от резкой остановки.
- Не дергайся, гнида, - прохрипела она. И громко рявкнула в сторону: - Куукаку, быстрее!
Гин не пытался вывернуться из захвата - оттого, что бороться больше не было желания, или потому, что разинувшийся зев портала, сотворенного Шибой, вел в самое удаленное место от Айзена. Одно только понимал точно - банально боялся, боялся до дрожи в коленях истории, в которую попал.
Дымные стены промежуточного мира пронеслись перед глазами парой мгновений и сменились бесцветным небом. С огромной высоты город внизу растянулся разбросанными спичечными коробками домов, захваченных рыжим пламенем рассвета. Секунды парения, и их подхватил безжалостный ветер - они падали вниз.
На мгновения Гином овладел настоящий живой страх - вдруг не остановятся, вдруг разобьются? Из головы в эти секунды вылетели все мысли, кроме летящей навстречу земли, он вцепился в руки прошипевшей что-то Йоруичи, хватаясь за нее, как за спасительную соломинку.
В ноги ударила густая пружинящая рейацу, замедляющая их падение, необычайно яркая в этом разбавленном, лишенном духовной силы воздухе. Генсей.
Йоруичи не дала им передышки: подхватила под локоть, онемевший от ее пальцев, и рванулась в шунпо. Она устала, запыхалась от бега. Вокруг мелькали пустынные улицы, пестрые дома, гладкая серая дорога. Город, виденный ранее в прошлой жизни, был даже не дальним краем Руконгая, а частью другого мира. Он не казался надежным убежищем от проклятья, невидимо преследовавшего Гина. Были ли вообще убежища где-нибудь в трех измерениях?
Шихоуин внезапно отпустила Гина, и он, покачнувшись, едва сумел устоять. В голове все плыло, перед глазами мелькали огни.
- Что... что за...?!
Он поднял голову и увидел человека, чей голос показался ему смутно знакомым. На крыльце дома, растрепанный, отмеченный прожитыми вне общества Душ годами, стоял Урахара Кискэ. Под наспех наброшенной на плечи хаори грудь и плечи плотно стягивали бинты.
- Ты в своем уме, Йоруичи? - он перевел на нее ошарашенный взгляд. - На кой черт ты приволокла его сюда?!
Шихоуин, усталая и озлобившаяся, раздраженно выдохнула.
- Вот кто увел твой камешек, Кискэ. Айзен знает не больше, чем мы.
Внимательные глаза Урахары прошлись взглядом по лицу Гина.
- Лучше тебе было его..., - он оборвал недосказанное «убить», нервно провел рукой по лицу, поморщился будто бы от боли. Собрал свою волю и хладнокровие, заговорил спокойнее: - Уводи отсюда. Он не должен попасть к Айзену, - смешно, как говорили о нем, будто о неживом, будто он и был этой самой вещицей, за которой охотились, - а здесь он станет искать его прежде всего. Если еще не...
Уже нашел.
Вокруг потемнело - как небо накрывает грозовая туча, их нагнала чернейшая рейацу, ошпарив Ичимару спину.
Он не успел обернуться, и увидел только, как внезапно сорвалась с места Йоруичи, а до слуха донесся легкий звон металла и ее вскрик. Зажимая кровоточащее плечо, Шихоуин отскочила на крыльцо рядом с Кискэ, а тот сделал шаг вперед, готовый отбить любой удар даже в таком состоянии.
Гина словно парализовало. Хотелось бежать - ноги не подчинялись. Даже достать меч, бесполезную, но дающую крохи уверенности, железку, не получалось - руки висели плетьми.
Айзен смотрел на него пристально, страшно; тьма в его глазах больше не скрывалась за стеклами очков и блеском добродушия.
Урахара вытянул меч. Айзен, словно издеваясь, в ответ убрал в ножны свой.
- Рад нашей встрече, Кискэ, - уронил он в натянутую до звона тишину и добавил: - Не последней.
По бессловесной команде пространство за спиной Соуске с сухим треском разорвалось. Холодящая тьма потянулась наружу раньше, чем Айзен сделал к Гину шаг. Он упрямо закрыл глаза, не сопротивляясь. Должно быть, такими бывают последние мысли приговоренных к казни.
Жесткая рука ухватила его за шею, опрокинула, ободрав о камень щиколотки, и втянула в черную пасть гарганты.
* * *
Его швырнуло на гладкий каменный пол, Гин успел выставить руки, но рухнувшая сверху рейацу придавила, распластала, как насекомое между книжных страниц. И исчезла, оставляя Гина лежать ничком. В бедро упиралась рукоять занпакто, Гин заметил это лишь тогда, когда Айзен бесцеремонно сдернул с его пояса ножны. Шинсо взвилась, скаля ядовитые клыки, зашипела, требуя забрать ее, пока чудовищное бесформенное нечто, жившее внутри занпакто Айзена, не оторвало ей голову. Гину не хотелось знать, что же именно увидела она во внутреннем мире Соуске.
Капитан был спокоен. Внешне. Но то, что бушевало внутри, не было спокойствием даже отчасти. На самом деле Айзен был в гневе.
- Лучше расскажи мне все сам, Гин.
От того, какими были глаза Соуске сейчас, предательское малодушие трепетно вторило его словам: лучше расскажи, лучше...
Ни за что. Гин был не тем врагом, которому благородно оставляют жизнь в обмен на перемирие. Таких как он давят ногами.
- Облегчи задачу мне и себе, - Айзен все еще по-доброму предлагал выбрать легкую, может быть, даже быструю и безболезненную смерть. - Я все равно рано или поздно найду ее. А ты ничего не сможешь сделать.
Гин не слушал его, иначе бы поддался страху окончательно. Вместо того он смотрел на темноту за спиной Айзена. Массивные белые стены подпирали невероятно высокий потолок, теряющийся в сумраке. Тусклый свет шел от единственного видимого источника - здешней бледной луны. Гин не сомневался, где находится - то были чертоги Лас Ночес.
- Глупо с твоей стороны, - холодно заговорил Соуске. - Существует множество кидо, созданных для допросов.
Что-то внутри надорвалось.
- Думаете, тогда Урахара отдаст вам Хогиоку? - засмеялся Ичимару.
- А она не у Урахары, Гин.
Спокойная уверенность этих слов разнесла последние надежды, возложенные на старую уловку. Айзен занес над ним руку, ладонь показалась абсолютно черной на фоне стен.
Гин смог на собственной шкуре убедиться в профессиональности второго отряда, разрабатывавшего столь изощренные пыточные заклинания.
Но рано или поздно заканчивается даже такое.
Он путался в своих ощущениях, не мог отличить друг от друга колотящееся в ребра сердце и ноющие ожоги кожи, звуки голоса и шелест ткани, когда Айзен опустился рядом с ним на корточки и долго внимательно рассматривал его.
Руку в своих волосах Гин почувствовал лишь тогда, когда пальцы скомкали пряди в кулак и дернули наверх. Он фокусировал взгляд на лице Айзена и не видел его, ему с лихвой хватило голоса:
- Зачем она тебе? - спросил тот. - Ты даже не знаешь, как ей пользоваться. Ты не сможешь отомстить, Гин.
Он видел его насквозь. И воспринимал как ребенка, спрятавшего опасную игрушку, не зная, что с ней делать.
И правда, что?
Но теперь Гин видел суть, и вопрос отпадал сам собой: Айзен досадливо морщился, принимая свое крошечное неожиданное поражение. Пешка сняла с доски его ферзя.
Пожалуй, Ичимару не жалел об остальном. Это зрелище стоило всех усилий.
Айзен выпустил его волосы, Гин ударился виском о пол и лишился сознания, как показалось, всего на несколько секунд, но когда снова открыл глаза, гигантская зала вокруг сменилась крошечной комнатой. Соуске стоял у двери, а в руках его лениво поблескивал занпакто.
Второй раз Гин видел, как утопает меч в полу, пробуждая шикай капитана. Но впервые ему показалось, что собственный разум, наконец, уступил безумию. Гин сморгнул, понимая, что смотрит в глаза своей точной копии. Меч обернулся иллюзией самого Ичимару и усмехнулся, когда Айзен небрежно, но странно ласково откинул прядь волос ему на лицо, как это делал сам Гин.
Соуске, не говоря ни слова, ушел, удовлетворившись демонстрацией. А ужасающе реальный призрак Гина постоял еще немного, наслаждаясь собой.
- Счастливо оставаться, - даже голос не отличался ни на тон. Иллюзия шутовски помахала рукой и последовала за хозяином. Дверь гулко хлопнула.
Истеричная паника подействовала как последнее рисовое зерно на весах сознания, и Гин без сил закрыл глаза.
* * *
Первые сутки прошли чередой редких пробуждений. Ичимару просыпался, чувствовал запекшуюся на губах корку, пытался ее облизывать и снова проваливался в тяжкий сон без видений. Темнота под веками пожирала время.
Только спустя пару дней Гин осмысленно сумел оглядеть свою тюрьму. Комната состояла из белых стен, темневшей запертой двери и длинного узкого окна от пола до потолка; через него падал ровный неподвижный свет, ложился на противоположную стену и не менялся в течение времени. Луна здесь была неподвижной.
Из всех возможных развлечений оставался только духовный фон, то мерцавший слабыми сполохами, то менявшийся до неузнаваемости. Создавалось ощущение, что в эти мгновения Лас Ночес, как корабль, шел вдоль гигантской пропасти.
Один раз он различил рейацу Айзена. Переложив голову, Гин смотрел на дверь, но ничего не изменилось, даже шагов не прозвучало. Вскоре все стихло, услужливо оставив еще один способ занять себя предположениями о случившемся.
К двери он даже не собирался подходить, совершенно точно зная, что она заперта, а Шинсо все еще лежала пустом зале. Потому, овладев возможностью двигаться, первым делом добрался до высокого окна.
Открывшийся вид настолько поразил его, что Гин еще долго сидел, не в силах оторваться. Вниз уходила отвесная белая стена, исчезая в сером песке. На многие километры вокруг простиралась пустыня под ночным небом. А подножие замка, как черные волны моря, атаковали своры голодных пустых. Тысячами они лезли сюда на манящий запах положительной рейацу, которой были напитаны недра дворца, духовной энергии Айзена и, возможно, чьей-то еще. Пустые не иссякали; глядя на их бессмысленные попытки пробить защищенные барьером стены, Гин чувствовал, что и сам был недалек от такой же тщеты. Только теперь все обернулось куда более страшным исходом. Что же сейчас происходило в Сейрейтей?
При мысли о том, что мог сотворить Айзен от его имени своими иллюзиями, внутри тревожно поднималось паническое желание действовать, но почти сразу же оно сменялось пассивной апатией - хватит. Игра закончена. Пусть решают другие. И Гин отворачивался к стене, лежа на холодном полу.
Однажды он проснулся от страха. То была необъяснимая паника, заставившая подскочить на месте. Ладони и лоб взмокли, Гин понял, что задыхается от леденящего ужаса. Вместо привычного белого сияния в провал окна лился рыжеватый медленно гаснущий свет. Не в силах унять дрожь, Гин кинулся к окну и обмер.
Огромная луна, будто дотлевающий шар, ползла вниз - казалось, вот-вот рухнет прямо в пустыню. Внизу было шумно: паника настигла и своры пустых у подножия замка.
От самого горизонта в тлеющем сером закате надвигались темные громады. Под покровом красноватой тьмы гигантские аджукасы достигли замка, и воздух заполнился воплями пожираемых пустых, хрипами и хрустом разламываемых костяных тел. Но вскоре тьма плотной пеленой подошла к самым окнам, и мир вокруг погрузился во мрак. Гин, борясь с желанием трусливо отпрянуть вглубь своей клетки, слушал, поглощенный бойней внизу. Ему казалось, что те пустые были так огромны, что могли бы достать и до башен, в одной из которых сидел он сам.
Но даже у конца света было свое завершение. Очнувшись, сгоревшая луна расцвела пятнами света, и на несколько часов холодный свет стал почти дневным. Он выхватил из темноты удаляющихся гигантов и разбросанные по песку останки их жертв.
Мир здесь жил по своим законам и своему времени. По ощущениям, прошло трое суток, одинаковых и неизменных, наполненных осточертевшим скрежетом холлоу внизу, прежде чем свет вновь исчез.
Гин постепенно привык. На третью такую ночь он даже не подошел к окну. Абсурдная сущность Уэко Мундо вызывала странный интерес, который успел было пропасть. Гин больше не считал сопротивление бессмысленным, напротив, тело наполнялось силой, злобой и увлечением новой странной игрой, в которую вовлек его Айзен. Раз ему так хотелось продолжить развлекаться, Гину пора было искать выход из придуманного им лабиринта.
Без пищи собственная рейацу сожрала бы его уже через неделю, но здешняя луна источала ту самую энергию, на которой все существовало. И эти стеклянные деревья, тянущие мертвые ломкие ветви к не менее мертвому светилу, и мелкие, как собаки, холлоу, и настоящие гиганты пустынь, приходящие по ночам, - луна не давала им погибнуть, но страшный неутолимый голод по-прежнему толкал их на поиски добычи.
Гин прошелся вдоль плотных стен, касаясь поверхности кончиками пальцев. В любой духовной защите можно отыскать брешь. И она нашлась.
- Разрушающий путь 31: Шаккахо!
Алое пламя с необычайной легкостью вышибло кусок стены, наполняя воздух белой пылью. Гин почувствовал, как заворочался духовный фон вокруг, будто бы гигантская тварь обратила на него внимание.
Вот и пусть, ухмыляясь про себя, решил Гин, пора было узнать, с кем наедине оставил его Соуске.
Повторялись одинаковые коридоры, сами собой сияли стены, освещая ровно столько, чтобы можно было различить следующий поворот или нужную дверь. Гин не знал, зачем и куда идет. Вероятно, туда, куда много дней назад привела их гарганта. Путь назад должен быть там же.
Открывшийся гигантский зал был так же пуст, как и весь замок. Скрипели под ногами до блеска натертые полы, - кто старался? или они сами? - матово светился потолок, а под ним смутно угадывались очертания каменной конструкции. Гин пригляделся, и догадка показалась ему до удивления смешной - это был трон, вознесенный на несколько метров над полом. Неужели Айзен, которого Гин боялся и вынужденно уважал за силу и непредсказуемость, оказался так смешон в своем тщеславии?
- Можешь не искать отсюда выхода, - протянул бесцветный голос за его спиной.
Гин оглянулся, невольно потянувшись к поясу, где когда-то висели ножны. И в нерешительности замер. Говоривший не был человеком, несмотря на все явные сходства. Слишком белая кожа, слишком неживые остекленевшие глаза, костяной обломок, похожий на остаток воинского шлема, на голове.
- Ты еще кто? - скорее с интересом, чем из опасения спросил Гин. Даже постаравшись, он не смог бы отыскать в себе страх перед этим призраком скорби с нарисованными на щеках зелеными потеками.
- Улькиорра Шиффер.
У Гина все-таки вырвался нервный смешок. Что за глумливые силы обратили гиганта пустыни в это? Все встало на свои места. Айзен выковал себе слугу. По размерам замка. Хотя тут отлично поместилась бы и вся армада, толпившаяся под окнами.
- Владыка не ошибся, - продолжил Улькиорра. - Ты пришел сюда, как он и предсказал.
Владыка, стало быть... Предсказал. Безмерного веселья поубавилось, но оно уже давно превратилось в патологическое состояние.
Даже здесь, в другом мире, Айзен предугадал каждый его шаг.
Каждый ли?
Глава 14. По своим законам
Глава 14. По своим законам
- А это еще кто пожаловал? - присвистнул Ичимару, полулежа на перилах массивного балкона, возвышавшегося на десятки метров над землей. Он нависал прямо над главным входом в Лас Ночес, запечатанным до неопределенного времени, какого - пока знал один Айзен и секретом этим не спешил делиться даже с Улькиоррой. Ощущать его присутствие где-то за спиной было так же неприятно, как разгуливать по кладбищу ночью. Неужели толпы пустых, лязгающих зубами сотней метров ниже, не должны были навсегда отбить у Гина страх?
Улькиорра, и сейчас молча присутствовавший где-то рядом, очнулся от своего сна. Словно рептилия, он мог подолгу смотреть в одну точку, не моргая, и тогда вовсе напоминал покойника.
Он подошел к краю и безмолвно посмотрел вниз, будто Гина здесь не было.
Издалека к Лас Ночес направлялась пара громадных пустых. Нет, не те великаны, что приходили сюда с наступлением ночи, эти были раз в десять меньше, и все равно возвышались над бесформенной массой остальных холлоу громоздкими костяными скелетами. Гин не выдержал и переспросил именно в тот момент, когда понял, что одного из них видел не так давно: огромный богомол, выползший прямо около Сейрейтей и едва не придавивший Гина одним махом. Если бы не Кира...
Кира.
Что-то не забудешь, даже если очень постараешься.
Вот и оставалось отвлекать себя, действовать, но только не допускать таких моментов, когда за голову хотелось схватиться при мысли, что его иллюзия сможет наговорить капитану, что сможет сделать, что...
- Ноитора Джируга, - Шиффер указал на богомола, уверенно ступающего по песку. - И Заэль Аполло Грантз.
Рядом с ним летело, паря на странных крыльях, существо, напоминающее бабочку - гигантскую, с уродливым длинным телом и поджатыми крючковатыми лапами. Крылья ее состояли из причудливых капель, чернеющих на концах. Они двигались странным образом, поднимая в воздух эту громадину. Гин мгновенно почувствовал себя уязвимым - если остальные копошились на земле, то этому чудищу ничего не стоило подняться прямо сюда.
Свора мелких холлоу, почуяв неладное, обратились в сторону новоприбывших чужаков. Те шли вперед, и пустые расступались перед ними; так и не дойдя до стен Лас Ночес, аджукасы вдруг замерли, будто не были окружены кишащим месивом, готовым сожрать своих же ради необходимой силы.
Богомол издал клекочущий стрекот, похожий на тонкий рваный смех, припал к земле и бросился вперед, пробивая острыми, как копья, лапами песок и не увернувшихся пустых, нанизывая их, еще воющих и бьющихся, пока не скопилось десятка два. Тогда он поднес лапу к жвалам и принялся за еду. Долетел только приглушенный хруст костей.
Пустые бросились врассыпную, а гиганты только того и ждали.
- Им хватило ума вовремя обратиться на сторону Айзена-самы, - Улькиорра холодно наблюдал за происходящим с вершины башни и своего самолюбия. То, что он превозносил себя над всеми, кроме Соуске, было ясно с самого начала. - Они охотятся. Если это можно назвать охотой.
Улькиорра был прав - скорее то было похоже на размеренный сытный обед. Мелюзга с писком разбегалась во все стороны, а тех, кто не успевал, Ноитора загребал лапами, собирая с песка по кускам. Гигантское крылатое существо рядом с ним расправлялась с мелочевкой и вовсе чудным образом: стегало крыльями - вернее, теми плетьми, что их составляли, - обрушивалось сверху, со странным смаком поглощало одного за другим, неспособное насытиться.
Такое могла породить только чудовищная природа вывернутого наизнанку мира.
А ведь Сейрейтей мог бы использовать их на свою пользу. Если бы только вместе с пустыми, от которых они бы защищали, аджукасы не сожрали заодно и души в Руконгае.
Внимание Гина привлек шум - там, вдалеке, около другого края Лас Ночес происходило нечто похожее. Однако не было видно гиганта, что пожирал себе подобных - лишь приглядевшись, Гин различил невнятную фигуру: то ли собака, то ли большая кошка расправлялась с холлоу выше и больше себя. Кошка, определенно кошка - она вцеплялась в шею пустому, и толку бы не было от этой маленькой пасти, если бы не последующее церо, которым зверюга дробила ему горло, а затем без труда насыщалась духовной силой обездвиженных противников. Пантера даже не заглатывала некоторые слишком большие кости, как другие гиганты - в сущности, она сама была мельче остальных, однако что-то говорило Гину, что она такого же уровня, как и чудовищные насекомые, играющие с едой неподалеку.
- Это один из них? - Ичимару указал Улькиорре на пантеру.
Шиффер поморщился, будто под нос ему сунули что-то дурно пахнущее.
- Гриммджо Джаггерджак. Ошибки природы бывают и среди пустых.
Пожалуй, впервые Улькиорра позволил себе открыто высказаться по поводу одного из них, а не осуждать скопом, ставя на одну чашу весов себя, а на другую всех остальных.
- Боюсь, одна из них преследует меня с самого начала пребывания здесь, - усмехнувшись, Гин вскинул голову, однако арранкар не отреагировал.
Шиффер молча смотрел на Джаггерджака, а тот вдруг замер, похоже, даже повернул голову в их сторону - далеко, не разглядеть; они мерили друг друга взглядами по меньшей мере минуту, прежде чем какой-то особо наглый холлоу не кинулся со спины на Гриммджо. Послышалось взбешенное рычание, чей-то скулеж, грохот от вспышки церо, и все снова затихло - это был последний. Умерив свой аппетит, аджукасы собрались у врат Лас Ночес, наворачивая там круги, как голодные собаки у дома хозяина - толпятся всей сворой, ожидая, когда высунется рука и бросит им кость.
Улькиорра посмотрел в небо, будто ожидая там что-то увидеть. Гин предполагал, что именно, потому ничуть не удивился, когда арранкар развернулся и направился в зал. Ичимару мог провести это время наконец-то без надзора и дотошно осмотреть неизведанные уголки гигантского замка, почти наверняка тщетно, либо пройти за Шиффером, который явно направлялся вниз. Нужно говорить, что именно он выбрал?
Следуя за арранкаром, Гин в десятый раз оглядывал масштабы залов и коридоров и в десятый раз поражался их размаху.
- Для кого Айзен построил такие хоромы, если самых крупных своих собак он держит на улице и даже не пускает в дом, а те, что поменьше, - он сделал паузу; нельзя было понять, понял намек Улькиорра, - занимают не так уж много места?
Шиффер ответил не сразу - через пару десятков шагов, когда Гин устал ждать ответа и скучающе разглядывал стены. За одной из них, на нижнем уровне, стонали и рычали; звуки то были явно не человеческие.
- Рано или поздно остальные тоже станут арранкарами.
- Неужели Соуске думает, что их будет так много, чтобы заполнить весь Лас Ночес?
- Не сомневайся, шинигами.
- И что же - пока ты один такой двуногий, Шиффер? Других нет?
- Были, - невозмутимо отозвался арранкар. - Намного слабее, тем не менее, они были арранкарами. Но будущая Эспада, десятка лучших, отметилась с самого начала: они сжирают всех, кто претендует на их место, хотя сами пока не могут перейти на следующий уровень. Как только Айзен-сама найдет способ превратить их в арранкаров, они будут подобны мне. Ты знаешь, что для этого нужно, Ичимару Гин, но такое возможно и без Хогиоку. Это лишь вопрос времени.
Улькиорра оглянулся на Ичимару, но не нашел в его глазах ожидаемого восхищения.
- Ноитора, Заэль, Гриммджо - все это далеко не сильнейшие. Превосходящие всех нас по силе пока не здесь лишь потому, что здесь нет Хогиоку.
Как ты ошибаешься, Улькиорра.
- Что там такое? - кивнул Ичимару на гудящую стену.
- То, о чем ты спрашивал. Здесь много подобных залов, когда-нибудь все они будут использоваться, но пока Айзен-сама тратит собственную духовную энергию на превращение арранкаров. Думаешь, замены Хогиоку не существует? Хогиоку - положительная рейацу, усиленная тысячекратно, заключенная в малом пространстве - такая концентрация позволяет ей черпать силу из себя же и восстанавливать себя, как отдельный организм. Для того, чтобы создать арранкара, пустого с отрицательной рейацу нужно держать в клетке с источником положительной рейацу. Для ускорения процесса Айзен-сама погружает собственную накопленную духовную силу в дыру пустого - происходит мутация души в шинигами. Так и получается арранкар.
Гин, наконец, понял, что произошло за все эти дни, зачем была нужна Хогиоку Айзену и почему за пару суток смог превратиться из аджукаса в арранкара сам Улькиорра. Его рейацу надежно прятала всякий след уснувшей Хогиоку, однако та отдала последние крохи своей силы - их хватило, чтобы создать его. Полный масштаб ее мощи сложно было представить, так же как и сложно вообразить, как быстро Айзен уничтожит Сейрейтей, достанься ему источник нескончаемой силы.
Но пока у Соуске на руках были лишь собственноручно созданные неудачные копии Хогиоку - он вкладывал в них свою силу, а той требовалось восстановление. Это гарантировало, что у них есть время. У Гина - есть. Но как долго продержится обман?
- Разве для пустого такой контакт с духовной силой шинигами не равносилен мучительной смерти?
- Вовсе нет.
- Больно было, Улькиорра? - из праздного любопытства поинтересовался Гин.
- Не больно.
- А как?
- Неприятно.
- Вот, значит, как Айзен сажает вас на цепь?
- Ты не понимаешь всего, Ичимару Гин. Айзен-сама дает нам свободу. Айзен-сама делится с нами собственной силой. Только с его помощью мы снова принимаем человеческий вид, так пропадает и голод. Он создал нас всех. Так или иначе, в каждом из нас есть его частица.
Гин не сдержался. Становилось смешно от происходящего вокруг. Айзен постарался, чтобы здесь не было скучно - его не просто звали Владыкой, он обеспечил себе поистине глобальные планы: создал собственный мир в пустующем измерении, зародил среди этих тварей определенную религию, самопровозгласил себя Богом, запланировал населить весь дворец своими тварями, управлять которыми будет с помощью таких, как Улькиорра - смиренных подчиненных, убежденных в своей избранности благодаря перворожденности. О нет, этот подчиненный полнейшему хаосу мир имел намного больше правил, чем Сейрейтей. Однако и в этой строгой иерархии заведутся черви, подроют всю систему, ослабнет одно звено безупречной цепи, и та порвется. Кто же станет этим звеном?
Они вышли из Лас Ночес как раз тогда, когда гигантский мотылек с ювелирной точностью распарывал тело пустого на части. Холлоу был еще жив, когда разошлась костяная оболочка, и Ичимару увидел внутри вовсе не пустоту, а черное нечто, похожее на густую смолу - бабочка тянула это из него как нектар из цветка, брезгливо сдирая кости и откладывая в сторону. Аджукас напоминал отвратительную гусеницу с крыльями - его тело изгибалось, шевеля десятками костяных ног, тонкие передние лапы неторопливо разделывали тушу. Видимо, он съел достаточно, потому что потерял аппетит еще на половине. Остатки холлоу были расчленены на мелкие части и брошены в отступившую толпу других пустых. Заэль прикармливал их, проявляя больше сообразительности, нежели Ноитора, наблюдавший за происходящим со стороны.
- На кой черт ты это творишь, - раздраженно проскрежетал он.
- Хочу посмотреть, что внутри, - голос Грантза оказался тихим, с неприятными тонкими нотками.
- То же самое, что и у предыдущей тысячи.
- Ты довольно жалок, Джируга, если не видишь разницы.
- Жалок тот, кто копается в трупах!
- Ну почему же, на момент вскрытия они были живы, - Заэль рассмеялся, а потом вдруг застыл, когда заметил Ичимару. Кончики крыльев задрожали - Гин почувствовал его желание разделать тело шинигами точно так же, уж там открытий будет побольше.
Видимо, аджукасы были достаточно умны, раз не спешили нападать. Понимали, что если человек оказался здесь, значит на то воля Владыки.
Две махины высотой с трехэтажное здание и крупная пантера, подбирающаяся сбоку, приблизились к ним. Гриммджо бил хвостом по бокам, словно взбешенная кошка. Остальные просто пожирали его взглядом. Гин представлял, кто он для них - вкуснейший деликатес прямо на тарелке, подходи и бери, если бы не решетка между ними. Этой решеткой было незримое присутствие Айзена, напоминанием о котором служил Улькиорра, бросавший предупреждающие взгляды. Их звериная сущность хоть и пропустила человеческий разум, но по-прежнему властвовала над сознанием. Ичимару не удивился бы, скажи Шиффер что-то вроде: «Это не еда».
- Шинигами не трогать - приказ Айзена-самы, - с гордо поднятой головой огласил Улькиорра, как не оглашали даже королевские гонцы повеления Его Величества.
- А что еще с ним делать? - просипел Заэль.
- Не твоего ума дело, - отрезал Улькиорра. Ноитора рвано засмеялся, демонстративно ударив острой лапой по песку - взвилось облако пыли, образовался провал. Богомол тоже помнил их стычку в Обществе Душ и желал продолжить с того момента, на котором они остановились.
- Приближается ночь, - без интонации осведомил их Шиффер. - Вы знаете, что нужно делать.
- Кого ловим на этот раз? - насмешливо поинтересовался Джируга, Улькиорра не обратил на него внимания.
- Если обойдитесь без прошлых ошибок, к наступлению темноты найдете ее.
- Какого черта мы должны искать эту корову? - прорычал аджукас.
- Если хочешь проходить в этом облике до конца жизни, пока не наткнешься на кого-то поумнее и посильнее, Ноитора, ты можешь уйти прямо сейчас.
- А может это тебе лучше свалить к черту, бесхребетное?
Возможно, слова Джируги произвели бы больший эффект, если бы он не развернулся и в бешенстве не удалился выполнять сказанное. За ним ушел и Заэль. Только сейчас Гин заметил, как вдалеке их поджидают пустые поменьше, но не для нападения, напротив: держатся рядом стаей мелких хищных рыбешек, заручившихся покровительством акул.
Один Гриммджо остался стоять, не двигаясь. Он не рычал, не скалился - пасть и так была чуть приоткрыта, шея опущена, так что выпирали лопатки, хвост хлестал песок. Пантера застыла в агрессивной позе, которую диктовали ей инстинкты охотника. Джаггерджак весь был на виду - его костяная морда выражала в десятки раз больше эмоций, нежели человеческое лицо Улькиорры.
- Я недостаточно ясно объяснил, Гриммджо?
Когда тот не ответил, арранкар обернулся, приказывая уже не голосом, а взглядом. Гриммджо и ухом не повел. Видимо, тут черта его терпения пересекалась с линией гордости, ставя на временном перемирии крест.
- Ты не расслышал?
- Вполне. Одно только интересно, Шиффер. С какой стати, заделавшись служакой у шинигами, ты считаешь себя в праве не делать грязной работы? Или с Айзеном грязи и так хватает? - насмешливо прорычал он.
- Тебе придется смириться, что теперь мы различаемся не только по уровню, но и по виду. Ты всегда будешь ниже меня. Именно поэтому тебе стоит довольствоваться выполнением приказов тех, кто сильнее швали вроде тебя. Теперь достаточно ясно?
Гриммджо оскалился.
- Мне ясно одно, чертов придурок, что ты оказался негоден ни на что другое, кроме раздачи тупых указаний.
- Собаке остается выть у своей конуры.
Рык, едва ли не громче, чем остальных аджукасов, сотряс воздух, а в ударах костяного хвоста оказалось куда больше силы, чем казалось.
- Я тебя, тварь, на куски порву!
Ичимару показалось, что сейчас он находился меж двух зверей, желание сожрать друг друга у которых было так сильно, что давно переросло в нечто большее. О, Гин отлично понимал этот злобный взгляд, которым сверлил Улькиорру Джаггерджак, он отлично помнил этот холодный беспристрастный вид, с которым арранкар парировал все оскорбления.
- Ты не подойдешь ко мне и на пять метров.
Пантера переступила с лапы на лапу, приникла к земле еще больше.
- Так уверен?
- Ничтожество.
Гриммджо бросился вперед, но арранкар исчез прямо у него из-под носа. Пантера даже не успела развернуться, когда Улькиорра появился за спиной и в его раскрытой ладони блеснул всполох церо. С разъяренным шипением аджукас отлетел метров на десять и ударился о расколовшийся ствол дерева.
Он медленно поднялся, не наступая на правую лапу. Судя по черному пятну на боку, травма была болезненной, так что пыл мгновенно поумерился. Однако его волнение передалось Ичимару.
Ни на секунду Гин не забывал о том, какую тайну хранит в себе тело Улькиорры. И откуда взялась сила, завистью к которой исходят остальные аджукасы. Знали бы они, что то, чем гордится эта летучая крыса - вовсе не его заслуги.
Айзен был не глуп, Айзен поймет, почему у арранкара так резко возросли способности. Не пройдет и недели, как Хогиоку окажется у него в руках, а значит надо действовать немедленно. Эта простая демонстрация произвела намного больший эффект, нежели Гин ожидал - он будто очнулся от своего блаженного забытья, понимая, что нельзя прятаться в Уэко Мундо вечно, если он хочет довести дело до конца или хотя бы остаться в живых. Выбыть из этой игры возможно лишь одним способом.
- Забавно, какую дешевую копию создал Айзен, - протянул он, привлекая внимание арранкара. - За все то время, что я здесь, не услышал от тебя ничего нового. Все до единого - слова Соуске. Но тут, видно, был выбор - давать арранкарам силу или мозги. Айзена можно понять, зачем ему умные, но слабые слуги?
Он не обращал внимания на Гриммджо, который все принял и на свой счет - угрозы тот не представлял, а вот с Шиффером надо было расправиться быстро. Но убить его здесь означало заработать себе миллион трудностей - запирать себя наедине с ордами пустых, у которых больше не будет причины оставлять его в живых, было глупо.
Кинутая наживка подействовала. Чего Гин ожидал? Он не знал точно и действовал скорее наугад. План сформировался только тогда, когда Улькиорра поднял на него взгляд. Неестественно зеленые глаза даже не моргнули - жуткое зрелище.
- Напрасно ты полагаешь, Ичимару Гин, что все еще жив благодаря своему уму. Ты жив благодаря одному единственному приказу Айзена-самы - мне запретили убивать тебя, потому я не убью. И не позволю это сделать другим - а с тобой справится даже Джаггерджак, - как бы мне ни хотелось обратного.
У арранкаров были свои желания? Интересно, каково это, когда ты - клубок тысяч других душ? Было ли среди них одно сознание? Путались ли мысли арранкара? Жил ли он одними стремлениями или они перекликались друг с другом, вызывая постоянные головные боли? Болело ли у них что-то вообще? А кровь - ее тоже не было? Что если под иллюзией человеческой кожи окажется все то же черное месиво, на вкус которое отличить сможет только Заэль Аполло Грантз?
- Неужели?
Это было главное, что Гин хотел узнать.
- Даже если я захочу убить тебя?
Улькиорра работал на одних командах, он совсем не умел действовать по ситуации. Бить нужно по уязвимым местам противника.
- Много кто хотел бы убить меня, шинигами, - Улькиорра повернулся к замку. - Как видишь, пока я жив.
Ичимару потер онемевшие пальцы.
- Пока.
Кидо полетело прямо в спину Улькиорре, но даже не коснулось своей цели - арранкарская техника сродни шунпо была быстрее, точнее, лучше. Не давая ему уйти, Гин кинулся следом, обнажая меч - раздался лязг, клинок Улькиорры остановил Шинсо, не пуская дальше и не атакуя в ответ. Глухая защита была непробиваема. Почти. Все так, если бы не одно но: единственное, что требовалось Гину - подобраться к нему вплотную, именно так, как сейчас, чтобы чувствовать запах затхлой воды и могильной сырости. Ичимару едва не трясло от мерзости, его воротило от одной мысли, что к этому можно прикоснуться, но даже если бы перед ним сейчас был клубок червей, он бы все равно сунул в него руку.
- Вдохни поглубже, арранкар, - прошептал Гин и, пока сомнение не успело возникнуть в этих пустых глазах, погрузил руку черную дыру пустого на его шее. Кисть вошла в холодную, похожую на мокрую глину субстанцию.
Вот где было слабое место пустых. Словно вырванное Звено Цепи и Сон Души, это был узел, соединяющий бегущую по этому телу духовную силу - черная дыра, поглощавшая всю положительную энергию. Улькиорру парализовало, и он замер, приоткрыв сведенный судорогой рот, его хватка ослабла, и меч упал к ногам.
Ичимару нащупал внутри Хогиоку. Когда его пальцы наткнулись на теплый по сравнению с окружающей жижей шар, рука уже почти онемела от утекающей из тела силы. Не удивительно, почему Айзен ничего не заметил - идеальная тюрьма для уснувшего источника энергии. Гин выдернул руку и отшатнулся назад. Без его поддержки Улькиорра сполз на песок, схватившись за грудь. Он лежал, не шевелясь, и Ичимару показалось, что вот сейчас он поднимется, бросится за добычей для своего хозяина, но ничего не происходило. А потом вдруг произошло то, чего он не ожидал вовсе - молчаливый и бесстрастный арранкар застонал, сначала совсем тихо, но в следующее же мгновение взвыл, выворачиваясь на земле и зажимая дыру пустого ладонями.
Пора было бежать. Как можно быстрее. Гин не знал, сколько это продлится, но времени было мало. Куда бежать? Что делать? Нет, он не был чертовым стратегом, как Соуске, а следовало бы, как бы сейчас ему пригодился хоть какой-то план! Но впереди - пустыня, позади - толпа почуявших наживу пустых и готовящийся к мести арранкар, а вокруг - ни души, ни одной живой души, только бесконечный песок и...
Справа ударило церо - Гин едва успел отскочить в сторону, чтобы его не задело. Неужели тварь очухалась так быстро?!
- Стоять, дрянь!! - проорал ему в спину знакомый голос. О нет, то был вовсе не Шиффер, а едва ли не лучший вариант из всех, которые могли настигнуть Ичимару после такой страшной ошибки. Глаза в глаза ему смотрел Гриммджо, скаля свою паскудную кошачью морду.
- Как ты это сделал, шинигами? - приближаясь к нему шаг за шагом, спросил аджукас.
Гин сжал в кулаке Хогиоку, чувствуя, как та окончательно растеряла свою силу и превратилась в простой камень. И все же Джаггерджак почувствовал ее: внезапно замер на месте и повел носом, совсем как собака.
- Вот оно! - победно рыкнул он и кинулся вперед.
- Разрушающий путь 33: Сокацуй! - закричал Гин. Синее пламя устремилось вперед, но Гриммджо увернулся, выгибая спину.
- Отдай мне!
- Иди добивай своего дружка, пока он пальцем пошевелить не может!
- Верни ее мне, гребаный шинигами! - взбешенно прошипел тот. Гриммджо был повернут на силе, и как каждого здесь, его мучил адский голод, но власти он желал больше. - Дело в ней! Только в ней, черт возьми!
- Проваливай пока жив! - рявкнул Гин, но уже понял - просто так он не уйдет.
О нет, вспыхнувший в кошачьих глазах пыл не потушить. Или потушить только так: еще до того, как Гриммджо зарычал в последний раз, еще до того, как присел, готовясь к решающему прыжку, перед тем, как клацнул зубами, вызывая в пасти церо, Гин начал слова заклинания, усиливающие кидо десятикратно. Они редко использовались, не было времени, но если приходился случай - это могло быть единственным, что спасет в решающий момент. Сейчас он не был решающим - неокрепший аджукас был просто амбициозным неудачником, но Гину отчаянно не хотелось доставать меч и тратить драгоценное время, за которое его могла настигнуть настоящая опасность.
Кидо выстрелило, поражая все перед собой. Удар пришелся разрушительнее, чем когда-либо - сам того не заметив, Гин стал сильнее. Взметнулось облако песка. Но вместо того, чтобы успокоиться, земля вдруг просела под ногами.
Ичимару пошатнулся, не успел сделать шага, как ноги утонули в осыпающемся песке. Гин бросился в сторону, но было уже поздно - он провалился по пояс, а песок все сыпался и сыпался вниз, унося с собой под землю. Быть погребенным заживо - вот, пожалуй, самое страшное, что можно придумать. Что было там, под ними, под ледяными песками Уэко Мундо?
Оказавшись в самом центре воронки, он успел только вдохнуть побольше воздуха, прежде чем песок засыпал глаза и нос. Его увлекло под землю, пара секунд, показавшихся вечностью, и неожиданно ноги провалились в ужасающую пустоту. Бесполезно было пытаться ухватиться за что-либо - все осыпалось вместе с ним.
Оборвалось оно слишком внезапно - Гин не успел среагировать, как вдруг почувствовал, что нет больше удушающего кокона - он падал вниз. Хотелось бы сказать, что не расшибиться ему помогла собственная рейацу под ногами, но на деле это была лишь пара широких ветвей, о которых он пребольно саданулся плечом, зацепился, не удержался, снова полетел вниз и сумел затормозить падение только у самой земли. И хорошо - иначе разбился бы насмерть, песком или почвой тут и не пахло: Гин упал прямиком на каменное плато, простиравшееся на десятки метров во все стороны и только где-то там уходящее вниз.
- Вот дрянь... - Ичимару выдохнул, поднимаясь на ноги. Колени саднили, а ощущения от полета были далеко не лучшие. Но все это было пустяками по сравнению с тем, что предстало перед глазами.
Неба здесь не было. Это бросилось в глаза перво-наперво, только потом уже он заметил остальное.
Это нельзя было назвать пещерой - слишком далеко во все стороны уходила пустота. Это нельзя было назвать и подземельем - никаких признаков человеческой жизни, даже пустых не было, а только огромные толстые стволы вековых деревьев, упирающиеся во... во что? Ичимару прищурился, задрав голову. И не поверил глазами - метрах в ста выше, опираясь на голые ветви деревьев, лежал песок. Лежал надежно и одновременно в шатком равновесии, лежал, словно снег на кронах и не думал осыпаться. Оказалось, что почва Уэко Мундо - на самом деле песок, наметенный бесконечными ветрами и застрявший между ветвями деревьев, жалкие верхушки которых торчали на поверхности. Неизвестно сколько тысяч лет прошло, прежде чем одна песчинка легла поверх другой, скрывая это странное место от взглядов привычных обитателей пустыни.
Если Уэко Мундо было огромным океаном, то сейчас Гин находился на самой его глубине. Потрясающее устройство этого мира пугало и завораживало, сложно представить, что в Сейрейтей существовало нечто подобное.
Песок сверху сыпался еще какое-то время, но вскоре перестал; через образовавшуюся дыру пробивался слабый свет, он освещал лишь небольшое пространство вокруг. Все остальное было погружено в сумрак, прореженный непонятным слабым свечением. Будто светились сами деревья.
Справа послышался шорох и скрежет когтей - Ичимару не испугался, потому что узнал недавнего знакомого. И правда - по ближайшему стволу, царапая и обдирая кору, спускалась пантера. На нижних ветвях она спрыгнула вниз - Гину пришлось подойти к самому краю белой скалы, чтобы увидеть землю - и вскинула голову, рассматривая его.
Ичимару ждал чего угодно, однако Гриммджо повел себя странно. Он вдруг весь напрягся, заложил уши, поджал хвост и медленно попятился назад. И, не говоря ни слова, прыгнул во тьму и исчез.
Что за чертовщина?
Гина одолело нехорошее предчувствие. Было ли оно из-за поведения аджукаса, удара головой во время падения или же того, что ему почудилось, будто камень у него под ногами колыхнулся из стороны в сторону? Он перевел взгляд вниз, туда, где в сгущающейся тьме чернела земля, и увидел огромную, нет, просто гигантскую лапу.
Ичимару отшатнулся назад и тут, наконец, понял. Вот чего испугался Джаггерджак, вот что скрывали пески, вот чего боялось само Уэко Мундо. Этот темный лес, в котором жили самые страшные твари, был населен существами, сравниться с которыми по размерам мог лишь сам дворец Лас Ночес.
Им хватило бы сил разнести его в щепки.
Какой была бы правильная реакция? Убежать! Убежать немедленно, пока тварь спит, пока она мерно дышит, не замечая блоху на своей спине. Ведь даже блоха может укусить очень больно. Волосы дыбом вставали от одного того, что костяная спина, которую он принял за гору, на самом деле - часть живого существа. Шагах в десяти она шла под уклон - ничто иное как шея, а там, метрах в двадцати вниз - громадная рогатая морда, лежащая на черной земле. Он стоял прямо на шкуре самого большого пустого, которого когда-либо мог себе представить.
Гин припомнил смутные обрывки разговоров Улькиорры и остальных про некое пространство, Лес, в котором обитали меносы и другие сильнейшие твари, крайне редко выползавшие на поверхность. Ичимару угораздило оказаться именно здесь - одному, с Хогиоку за пазухой и врагами на поверхности.
Какой отсюда был выход? Никакого. Значит, стоило прорубить его самому, одним простым кидо. Этим же кидо он сможет разрушить и Лас Ночес, неприступный из-за своих щитов. Заклинание всего лишь нужно правильно применить.
Ичимару спрыгнул вниз, пробрался по шипастому боку и оказался прямо на носу у... что это было? Слишком большой для рядового аджукаса, этот гигант был бы сильнейшим воином в армии Айзена, будь он арранкаром. К счастью, Соуске его пока не видел или предпочитал не будить силу, с которой не сможет справиться.
Закрытое веко было размером с хорошее окно. Надо признаться, столкнувшись с этим так близко, Ичимару чуть было не струсил, но вовремя поборол предательскую дрожь - не время думать об этом сейчас, когда удача сама подворачивается под руку. Удача ли? Гин оглянулся назад - заранее наметил себе дорогу к отступлению, хотя понимал, что далеко не пробежит.
- Разрушающий Путь 23: Инабикари!
Нет, кидо даже не поранило его, - разряд заклинания ударил о прочную шкуру и погас, - однако оно сделало то, на что Гин рассчитывал. Веко дрогнуло, медленно приоткрылось - на него смотрел еще мутный после долгого сна провал глаза без зрачка. И раньше, чем Ичимару успел отбежать, затряслась земля под ногами - громадина проснулась.
Не теряя ни секунды, Гин спрыгнул и устремился вперед, туда, оттуда доносилась слабая духовная сила дворца Лас Ночес; за его спиной с треском переломилось пополам основание тысячелетнего дерева, когда его задел хвост пробудившейся зверюги. Сверху снова посыпался песок из-за обломившихся ветвей, но Гин бежал из образовывавшегося облака света во тьму, где с воплями разбегались с его пути прочие твари, почуяв опасность.
Когда шум за спиной практически стих, Ичимару, наконец, остановился. По подземному миру иногда прокатывался гул, рев, слышался далекий вой попавшихся на зуб тварей. А перед Гином до самого песчаного небосвода возвышалась гладкая белая стена с неприметной дверью, запечатанной элементарными кидо. Предполагалось, что подземную башню не найдет никто, кроме аджукасов.
Нейтрализовав действие заклинания, Ичимару оказался в темном тесном помещении, выход из которого был только один - вверх по крутой винтовой лестнице, выводящей в нижние залы замка.
Партия подходила к концу.
Глава 15. Последний ход
Глава 15. Последний ход
Гин поднимался по ступеням, на ощупь прокладывая себе путь вдоль закругляющихся стен. Гигантский колодец казался бесконечным, но с подъемом все-таки менялся: сырой холод оставался внизу, оглушающая тишина разбавлялась шумом. Прислушавшись, Гин узнал его: скрежет когтей пустых по каменным стенам. Кто бы мог подумать, что эти звуки станут ему родными.
Лестница закончилась в маленькой комнате, из которой выводила узкая дверь, открывшаяся сама собой. Когда Гин очутился в знакомом коридоре, она так же бесшумно закрылась, сливаясь с белой стеной.
За время, проведенное в этом мире, Ичимару успел привыкнуть к рейацу пустых, и даже в кромешной тьме, когда за стенами устраивали резню гиганты, не различал ничего особенного. Он уже и забыл, как необычайно ярко можно почувствовать другую душу. Живую, в отличие от населявших здешний мир существ. Положительная рейацу светилась где-то снаружи яркими всполохами. Не медля, Гин направился в ее сторону.
У стен замка пустых было меньше обычного. Твари поумнее почуяли приближение ночи, увидев какие-то признаки в гаснущей луне, и поспешили убраться. Остались безмозглые, лишенные инстинкта самосохранения - они скалились, обступив Гина. Нападать не решались, все же кое-чему это стадо научилось: не бросаться сразу на тех, кто выходит из Лас Ночес. Айзен приучил?
Гин на них даже не смотрел. Волны духовной силы исходили из пустыни вместе с поднимающейся песчаной бурей. Там шел бой. Кто бы это ни был, Ичимару собирался его найти. Силы у того шинигами было достаточно, о чем красноречиво говорила его рейацу, и если уж он сюда попал, то должен был знать, как выбраться обратно. Гин не собирался упускать такой неожиданный шанс.
Урахару и Улькиорру он увидел с вершины дюны. Удивительно, но бывший капитан даже теперь пытался заговорить врага. Гин остановился на песчаном хребте, с интересом наблюдая, как беззвучно увещевал арранкара Кискэ. Улькиорра как всегда был немногословен, единственным его ответом была сорвавшаяся с кончиков пальцев вспышка Церо. Урахара увернулся.
Гин был прав в своих опасениях - оружие Айзена было чудовищной силы. Один арранкар, может быть не лучший из возможных, выдерживал бой против двух бывших капитанов - мгновением позже Гин разглядел и Шихоуин. При всем при этом Улькиорра даже не потревожил меч. Что, если гиганты станут еще сильнее? Хогиоку им в этом поможет.
Пока что-то зависело от Гина, он не собирался сидеть и ждать.
Ичимару соскользнул по отлогому склону вниз, ушел в шунпо и оказался за спиной Улькиорры. Арранкар был быстр и силен, но даже у него были слабости. Особенно, если воюешь против троих сразу. Гин ударил раскрытой ладонью ему в спину, туда, где должна была быть дыра пустого.
- Связующий Путь 22: Кототсу, - скороговоркой выпалил Гин.
Отрицательная сила проглотила кидо, как крючок с наживкой. Улькиорра запоздало дернулся, на пальцах блеснула и погасла Церо. Он осел на землю. Утрата Хогиоку не прошла бесследно и пока что невероятно ослабляла его. Надолго ли? Сколько еще продержится простенькое заклинание, которым обычно парализует холлоу?
Окончание в комментариях