Сон был беспокойным. Он то прерывался очередным кошмаром, то Гину слышались шаги Айзена и он распахивал глаза, боясь что-то пропустить. Мысли не желали уходить из головы до тех пор, пока на улице не начало светать, а в висках не заломило от усталости. И когда стягивающаяся под веками тьма поглотила его окончательно, установившаяся тишина снова разбилась каким-то резким неприятным шумом.
Гин вскочил и оказался нос к носу со взъерошенной недовольной девчонкой, в которой ошалевшее сознание распознало лейтенантку двенадцатого отряда - Хийори. В квартиру Айзена, казавшуюся чем-то вроде надежного укрытия от всего внешнего и чужого, она совершенно не вписывалась. Гин сморгнул, но видение никуда не исчезло.
- Пошевеливайся! Или тебе нужно особое приглашение?
- Что?.., - Гин даже не сообразил оскалиться в ответ.
- Черт, Айзен не говорил мне, что ты настолько туп! - раздражающе оскалилась она, странно оголяя зубы при разговоре. - Выгребай свои кости из-под одеяла, тебя никто не станет ждать!
Ичимару машинально взъерошил волосы, озираясь по сторонам. Да нет, все правильно - квартира Айзена. Та самая, где он уснул вчера. Но теперь от былого уютного не осталось и следа. Только потому, что сюда завалилась эта девчонка, похожая на маленькую злобную собачонку, или потому, что Гин больше не чувствовал здесь присутствия Айзена? Оно делало эти комнаты живыми.
Сейчас это была просто плохо освещенная полупустая коморка, в которой и жить-то тошно.
- Чего тебе понадобилось? - грубо спросил Гин, подтягивая к себе одеяло.
Хийори наклонила голову вперед, хмурясь и глядя исподлобья.
- Ты же обещал помочь Айзену? Или он зря понадеялся? - говоря это, она перестала быть похожей на себя. Ичимару сморгнул. Или все-таки игра тени и света? - Так что выметайся и пошли! - да нет, наглая лейтенантка снова была прежней. Не то чтобы Гин часто ее видел, и лучше бы не видел вообще, но она заявлялась к Хирако достаточно часто и раздавала тумаки всем без разбору, будто была в своем отряде.
Уж он бы за ответом не постоял. Но пока данное обещание утянуло гнев на дно, и Гин вынырнул из квартиры на улицу. Удивительно промозглый для летней ночи ветер незамедлительно принял его в свои объятия.
Хотя дрожал он не от холода. Таращась на спину шагающей впереди лейтенантши, Гин вдруг осознал, что собирается сделать. Это было незаконно и куда более страшно, чем воровство кур в соседском дворе. Настоящие игры, правила которых Гин еще не знал, затягивали его сами собой.
Или настоящие события были где-то там, в стороне? Всю опасность брал на себя Айзен. Гин спрятал ладони в рукава косодэ, глядя себе под ноги и пытаясь сосчитать шаги, чтобы успокоиться.
- Главное - не тупи. И помни про рейацу, - совсем тихо сказала Хийори и ускорила шаг.
Ворота, которые они прошли, были означены цифрой двенадцатого отряда. И теперь-то Гин начал понимать, в какой двор «за курами» он лезет.
- Дрыхнете, увальни! - рыкнула Хийори, стоило им добраться до приземистого здания из белого камня. Навстречу ей тут же вылетел помятый офицер, путаясь в хакама. На лице у него красовался след пощечины.
- Так ведь четыре часа ночи, фукутайчо.., - виновато просипел он, беспрестанно кланяясь. Как ее вообще можно было бояться?
Створки белых дверей со знаком двенадцатого отряда распахнулись, словно пасть. Хийори даже не оглянулась, и Гину, от страха белее собственных волос, оставалось только поплестись следом. Сонный офицер то ли не заметил его, то ли сделал вид, что не видит очередную руконгайскую крысу, которых сюда, должно быть, таскали каждый день. На опыты.
Гигантское каменное нутро здания поглощало все звуки, даже шаги. Вокруг - так тихо, что казалось, будто в мире не осталось ни одной живой души. Трубы выходили из стен и врезались в пол, уходя в подземные лаборатории.
А они все шли и шли, пока внезапно Хийори не застыла перед громадной стальной дверью, в полутьме коридора мигавшей парой зеленых огней. Гин попытался найти в себе силы смотреть на это с любопытством и интересом, но находил лишь желание побыстрее все закончить и убраться отсюда. К страху начало добавляться чувство стыда. То, что он делал сейчас ради Айзена, было бесчестным. Иначе они не пришли бы сюда среди ночи, когда дремали даже постовые.
Ичимару не успел рассмотреть, что делала Хийори. Стальные двери вдруг разъехались в стороны, открывая полумрак комнаты за ней, трубы и бесконечные ряды каких-то железных приспособлений, о назначении которых Гин не знал.
- Рейацу, - предупредила Хийори, когда Гин сделал шаг к двери.
Повторять не потребовалось. Чувство, которое он не успел понять в ту ночь, спасаясь от Тоусена, теперь стало совершенно ясным. Раньше он не представлял, какой была его собственная рейацу, не умел ее чувствовать. И только теперь, когда она шла не вовне, а внутрь тела, начинал понимать эту разницу.
Тонкие бледно-зеленые лучи, рассекавшие пространство двери, Гин заметил очень поздно, когда уже пересек их. Они замерцали, становясь ярче, пару раз гулко отозвались стальные раструбы по обеим сторонам от двери. Гин не успел обернуться, Хийори опередила его:
- Они чуют движение, но твоей рейацу не видят. Не трясись и иди!
Это было все равно что пробираться сквозь заросли, боясь задеть осиное гнездо. Гин шел вперед, через темное, погруженное в сонную дымку пространство, силясь увидеть то, о чем говорил ему Айзен.
И все-таки нашел его. Комната изгибалась, и именно там, за поворотом, Ичимару увидел на одном из столов большой стеклянный куб. Внутри него, повиснув в воздухе, находился совсем маленький черный шарик. Гин бы не обратил на него внимания, если бы по пути домой Соуске не рассказал, что именно это ему и нужно.
Стоило Гину занести над кубом руку, как его окатило волной чужеродной силы, от которой дыбом встали волосы на загривке. Можно было не знать, что это, но понять, что оно живое, не составляло труда.
Только обещание Айзену остановило Ичимару, чтобы не сбежать отсюда раньше, чем он сделает что-то непоправимое.
Едва дыша, он запустил в отверстие куба руку, готовый даже ее лишиться. Но ничего не произошло, только шар запульсировал, переливаясь багрянцем. И сам прильнул к руке, оказавшись теплым, дрожащим и совсем не похожим на стекло. Гин чуть не вскрикнул от неожиданности и, сжав в кулаке эту странную драгоценность, отскочил в сторону.
Потолок не рухнул ему на голову, не прибежала охрана. Вокруг было тихо, кругом клубилась сизая дымка уснувшей лаборатории.
А если так - прочь отсюда, нечего испытывать судьбу дважды! Ичимару бегом добрался до заветных дверей, нырнул сквозь перекрещенные лучи и выскочил в коридор.
- Я нашел..., - начал он громким шепотом и оборвался.
Хийори нигде не было. Ни около двери, ни за следующим поворотом. Не было и уже, стало быть, не будет. Гин стиснул зубы, но больше не от боязни за свою шкуру и несчастья оказаться запертым в каменном брюхе этих чудовищных лабораторий. Оказаться пойманным с поличным - вот что самое страшное. Зачем ему нужна эта вещь? Кто надоумил? Как сюда попал? Да он понятия не имел!
За спиной зашаркали шаги. Приближающийся себя скрывать не собирался, он-то был здесь полноправным хозяином. Гин не стал ждать - припустился по коридору в противоположную сторону, откуда, как ему казалось, они пришли.
Страх кусал за ноги, подгоняя вперед. Может, шаги давно стали эхом его собственных, но Гин, как запуганная псина, готов был шарахаться от собственной тени. Он бежал наугад, неуверенный, что на самом деле не заходит еще глубже в самые недра подземелий. Когда же впереди все-таки показались знакомые распахнутые двери и предрассветная тьма снаружи, Ичимару готов был закричать от облегчения.
От глотка ледяного воздуха с запахом дождя свело горло, зато страх отступил. Под открытым небом Гин чувствовал себя как дома.

Тем не менее, кто-то шел по его следу. Он не видел, скорее чувствовал. Ощутимая сила, надвигавшаяся из темноты коридора, была незнакомой, она не пылала ни гневом, ни ражем преследователя.
Ичимару не собирался останавливаться, но чем быстрее бежал, тем яснее становилось - его не оставят просто так. Проблемы, которых он так опасался, все-таки появились и прочно сели ему на хвост.
Трудно оторваться от охотника на его территории. И Гин принял единственно верное решение.
Пыльные дороги Руконгая петляли куда больше, чем лабиринты Сейрейтей - именно туда он устремился. Стоило почувствовать, как в очередной раз преследователь немного отстал, и Гин рванулся вперед, в самую гущу сгрудившегося колючего кустарника на опушке, скрывая свою рейацу.
Преследователь не заставил себя ждать. Белое капитанское хаори со знаком двенадцатого отряда в рассеивающейся сумеречной синеве почти светилось, как и бледно-бежевая шевелюра капитана, имени которого Гин не знал. Тот озирался по сторонам, но совершенно точно не чувствовал его. Гин с каким-то злорадством смотрел на его растерянность, отлично понимая, что на самом деле дает ему эта возможность безнаказанно скрываться. Если уж все так привыкли здесь вынюхивать только по духовной силе...
- Послушай, я знаю, что ты здесь, - громко заявил капитан и Гин чуть не ринулся бежать. - Зачем тебе понадобилась Хогиоку? Я не знаю, что ты задумал и как смог пробраться туда, но ты не понимаешь, что у тебя в руках.
Хогиоку, стало быть? Гин крепче сжал пальцами стеклянный шар. Ну уж нет.
- Ты знаешь, кто я? Капитан двенадцатого отряда, Урахара Кискэ. То, что ты украл, создал я, и я знаю ее реальную силу. Она может разрушить Сейрейтей, ты это понимаешь? - голос становился все громче, капитан терял терпение. И все же, он готов был упрашивать вернуть украденное, а не отбирать его силой.
- Я сам до конца не знаю, на что она способна!
Если у этого такая разрушительная сила, зачем же оно понадобилось Айзену?.. Гин не довел мысль до конца - внезапно между ладонями капитана ярко сверкнула красная вспышка, и он с силой швырнул ее в сторону. С оглушительным ревом кидо выжгло до углей деревья в десятке метров от Ичимару, оставляя черный зияющий провал.
Гин успел заметить злое разочарование на лице капитана, прежде чем броситься прочь. Позади повторно взревело пламя, но он уже был далеко.
Урахара не умел долго упрашивать. Как видно, методы у капитана двенадцатого отряда были такими же, как у всех. Ничего другого Гин и не ждал.
Возвращаться в Сейрейтей теперь было нельзя, по крайней мере, пока он не найдет Айзена, как было условлено. Вот только чем ближе становился назначенный район, к которому шел Ичимару, тем отчетливее он понимал, что вновь чувствует странную силу, исходящую оттуда. Гнилостно-сладковатую, как запах разложения. Она убеждала развернуться и сбежать раньше, чем покажется источник.
Что-то было не так. Ком подкатил к горлу, идти стало сложнее. Здесь все было пронизано невидимыми нитями, налипающими, как паутина, и не дающими шагу ступить.
- Гин.
Ичимару успел устать за эту короткую ночь и не шарахнуться в сторону от знакомого голоса. Айзен стоял неподалеку и смотрел на него с неизменной улыбкой. Но теперь Ичимару мог сказать точно - с такой улыбкой дожидаются смерти своего злейшего врага.
- Я доста...
- И его сюда втянул, Соуске!!
Гина как кнутом стегнуло. Насколько же нужно было быть слепым, чтобы не увидеть...
Он задохнулся и метнул взгляд в сторону, туда, где стоял Хирако, едва держась на ногах, странно бледный, с пятнами крови на хаори. А чуть дальше были другие. Ичимару не знал их, но видел черно-белые одежды и даже капитанские хаори. Достаточно, чтобы узнать шинигами.
- Дай сюда, Гин, - Айзен больше не пытался скрыть твердость в голосе.
Они оба знали, о чем идет речь. Недавние слова Урахары внезапно обрели смысл. Страшный правдивый смысл, которого Гин до сих пор старательно не замечал.
- Гин, - тон Айзена изменился совсем немного, но именно этот последний штрих оказался переломным моментом между плохо скрываемой угрозой и настоящим вселяющим ужасом. Если потребуется, он его убьет. Это Гин понял так же ясно, как и то, что Айзен ни перед чем не остановится, чтобы достичь своей цели.
Он отшатнулся от протянутой руки. И моментально превратился из сомневающегося союзника в предателя и врага. В глазах Айзена отразилось что-то такое, отчего хотелось самому упасть замертво раньше, чем лейтенант что-то предпримет.
Тот усмехнулся и, чуть-чуть повернув кисть, произнес почти ласково:
- Связующий Путь номер...
Хирако удалось его опередить. Не дав договорить, капитан из последних сил бросился с мечом, но Айзен остановил летящее лезвие пальцами, словно ничего не весящую тростинку.
- Вали отсюда, пока живой, крысеныш! - надрывно заорал Хирако в лицо Соуске, но Гин безошибочно понял, кому адресованы были эти слова. Теперь стало ясно, сколько в его словах реального желания защитить. Куда больше, чем во всем том, что прежде говорил Айзен. Но грубой правде Ичимару сам предпочел сладкую ложь.
Он бросился прочь, унося с собой эту проклятую стекляшку, которая на самом деле значила куда больше, чем могло показаться. Но не успел и пары шагов сделать, как тяжелый удар в затылок сшиб с ног, и он кубарем полетел на холодную траву, путаясь в косодэ и разбивая колени о камни. Тоусен даже не стал доставать меч, ему не нужно было слепо выискивать Гина: его рейацу полыхала, как в лихорадке.
Больше не было толку пытаться найти оправдание словам и действиям Айзена. Все это ради мерцающего лиловым куска стекла, лежавшего на земле рядом - должно быть, Гин выронил, когда падал.
Предателей убивают. Ичимару стиснул зубы, мстительно желая выпустить демона из Хогиоку, чтобы тот все здесь уничтожил. Вместе с лейтенантом, которого он теперь ненавидел с той же страстью, с какой тянулся к нему вечером.
Царапая пальцами землю, он потянулся к тревожно вспыхивающему камню. Оставались буквально последние сантиметры, когда прямо перед носом чужая рука аккуратно подняла Хогиоку с земли.
- Я подозревал, Соуске, - откинув черный капюшон, немного удивленно, но хладнокровно сказал Урахара, бережно отряхивая со стекла невидимую пыль. - Но все-таки не ожидал.
Айзен негромко, даже одобрительно усмехнулся. Трудно удивить того, кто просчитывал все возможные ходы наперед.
- Плащ, скрывающий рейацу? Очень умно, Кискэ, - улыбаясь, оценил Айзен. Два бескрайне вежливых врага говорили друг с другом, как на официальном приеме. - Только тебе это вряд ли поможет.
Айзен сделал шаг вперед, исчез и появился точно перед Урахарой. Мечи схлестнулись со стальным лязгом, в воздухе перед Урахарой остался тающий кроваво-красный след от его шикая.
Гин на мгновение выпал из реальности происходящего и теперь видел ее со стороны. Чем дальше, тем страшнее и сложнее казались ее правила. Они изменяли и подчиняли себе. И сейчас, когда впервые за все время на лице Айзена промелькнула - не злость, нет - досада, Гин понял: в этот раз что-то вышло из-под контроля. Из-за маленькой ошибки. Из-за него, Гина.
Айзен отступил, когда за спиной Урахары выросла фигура громадного человека с густыми черными усами и жестким обветренным лицом.
- В сторону, Кискэ, - велел он.
Айзен оказался рядом с Гином в тот самый момент, когда с рук незнакомца сорвался взрыв ослепляющего кидо. Оно должно было убить, испепелить их, как всполох пламени жалких мотыльков. Но остановилось, наткнувшись на преграду из невидимую прочную преграду, что выставил перед собой Айзен. Опаляющий жар и уничтожающая рейацу дотянулись до них все равно, выжигая кислород из легких. Гин видел сквозь поднявшуюся пыль, как едва заметно светится Хогиоку в руках Урахары, готовая увеличить силу следующего кидо в сотню раз, не затратив и тысячную долю своей энергии.
Будь Ичимару сильнее, он бы выстоял. Но ноги резко перестали держать, а из тела точно выдернули все кости. До стремительно мутнеющего сознания долетели лишь слабые обрывки слов.
- Увидимся, Урахара-тайчо, - заверил Айзен, прежде чем безжалостно подхватить Гина под ребра, словно слабого щенка. Бессмысленные слова неизвестного кидо были последними, что услышал Гин, прежде чем сознание его покинуло. Жаль только, что не навсегда.




Отчаянно не хотелось открывать глаза. Всеми силами Гин пытался удержать не до конца сошедшее забытье, но оно стремительно таяло. Все четче проступали ощущения настоящего: скомканная ткань под спиной, ноющий затылок, тихий стук капель дождя по стеклу. И чужое присутствие. Ичимару ни на мгновение не усомнился, кто был рядом с ним. И, пожалуй, порадовался бы этому раньше, но сейчас его сковал страх. Страх выматывающий, почти звериный - он и рад бы нырнуть обратно в бессознательное состояние, но уже не получится.
- Я знаю, что ты не спишь, Гин.
Айзен уронил эти слова в тишину с той же аккуратностью, с какой прежде записывал столбики иероглифов. Точно так, чтобы голос не резанул чувствительный спросонья слух, но и напугал до полуобморока.
Притворяться больше не имело смысла, и Гин открыл глаза.
Комната лейтенанта была погружена в полумрак, единственным источником света стала маленькая лампа на столе. Айзен сидел совсем близко, смотрел пристально, остро, цепко. Это не было игрой света и тени, но Гину отчаянно хотелось думать иначе. Не могли привычные глаза лейтенанта, сейчас не скрытые за стеклами очков, быть такими темными, без искры, блеска. В них даже свет не отражался, уходил на дно, там и гас.
Ичимару хорошо чувствовал его рейацу. Она как клубок змей, свившихся между собой и терпеливо ждущих, пока жертва попытается сбежать, чтобы наброситься. Удушающая, звенящая, словно натянутая струна.
Нет. Не струна. Тетива. Сорвется, и это будет последнее, что Гин увидит.
А что у него самого оставалось? Да ничего, в принципе, кроме жгучей злости. Обиды. Вины.
Не в силах больше лежать неподвижно, он приподнялся и сел на футоне.
- Зачем вам это понадобилось? - преодолевая обманчивое желание оставаться незаметным, спросил Ичимару, чтобы только разрядить эту атмосферу.

Лучше не стало. Какое там... Айзен не отвечал, Гину становилось дурно от этого гнетущего молчания. Хуже боли - страх боли, хуже самой беды - ее ожидание, страшнее наказания - время перед ним. Айзен знал это лучше, чем кто-либо.
- Вы солгали мне, - вопреки желанию, прозвучало совсем тихо.
- Тебя это так задело? - Айзен говорил странно расслабленно, точно это был обычный разговор где-нибудь на улице. - То, что тебе соврали, или то, что ты поверил?
Ичимару умолк, но Айзену и не нужен был ответ.
Гина обвели вокруг пальца, как ребенка. Да что там, он и был ребенком. Тошно становилось от одного воспоминания о себе, с восхищением смотрящего на Айзена - так и на Бога не смотрят.
- Но врать тебе не было ошибкой, Гин, - мягкая улыбка Айзена сейчас была хуже, чем его слова. - Скажи я тебе правду, и ты бы струсил еще раньше.
Терпеть. Нужно было просто вытерпеть это, а потом больше никогда сюда не возвращаться.
- Трудно быть таким трусом. Очень жаль, - если не знать лейтенанта, можно было бы поверить в его сожаление. Но стоило поднять взгляд, как Ичимару встретился с прежними насмешливо-равнодушными глазами.
- А еще сложнее при этом остаться в Сейрейтей…, - как будто случайно вспомнив, добавил Айзен, и Гина холодом окатило.
- Нет!
Он знал, что это значит. И не только для него. Хотя едва ли Гин действительно беспокоился о Рангику.
- Что «нет»? - лейтенант неторопливо поднялся с места и подошел ближе. - Или все это показалось тебе недостаточно убедительным?
Он не ждал ответа, хватало и затравленного взгляда, с каким Ичимару следил, как он подходит ближе, хватало напряжения, сковавшего все тело, стоило только тому опуститься рядом на футон. Гин хотел подтянуть к себе колени, но стоило двинуться, как рука Айзена схватила за щиколотку и подтянула к себе с легкостью, с какой таскают котенка за шкирку.
- Не трогайте меня! - злость и страх вспыхнули одновременно, Гин инстинктивно вцепился в запястье лейтенанта, слишком поздно поняв, что на этом игра закончилась. С каким-то особым наслаждением Айзен перехватил его пальцы и рывком выкрутил в другую сторону.
Сначала Ичимару ничего не почувствовал - услышал только зубодробительный хруст, прокатившийся от кисти по всему телу. Боль, последовавшая за ним, заставила взвыть, судорожно отдергивая руку и прижимая ее к груди. Из глаз брызнули слезы - не только от этого, но и от обиды, от жалости к самому себе, к своей глупости, позволившей ему быть сейчас здесь, наедине с тем, кто мог сделать абсолютно все и абсолютно безнаказанно. В одно мгновение рухнула вся видимая защита стен Сейрейтей, за которой не бывает смерти, потому что пустые сюда не доходят. Здесь существует то, что может быть страшнее, чем самый свирепый холлоу, встретившийся на пути. От того можно ждать только смерти. Чего ждать от Айзена, Гин не знал.
Соуске не позволил ему даже убрать руку, не отпустил его пальцев, сжимая переломанные кости, пока из-за слез Гин не перестал видеть его равнодушное лицо.
- Отпустите! Мне больно, хватит... - он подвывал, словно собака. Боль выматывала слишком быстро. Не прошло и минуты, а ему уже даже скулить не хотелось. Только Айзен отпустил, как Ичимару сжался в комок, утыкаясь лицом в футон, закрывая собой переломанную руку, которую почти не чувствовал от боли.
- Ты просто слишком слабый, Гин, - он не видел, не хотел знать, почему голос прозвучал теперь так близко над ним. - Ни на что не годишься.
Резко, без предупреждения схватив за ворот, с него дернули косодэ. Ичимару судорожно уцепился за него, скуля от страха и отвращения, когда то сползло ниже, оголяя плечо. На коже Гин тут же почувствовал скользящие прикосновения, что сдвигали ткань ниже, ниже...
- Хватит!
Так мерзко, противно, неужели он сам еще вчера хотел этого? Неужели именно об этих руках мечтал?
- Перестаньте, я не хочу...
Айзен его не слышал - сорвал косодэ, ставшее бесполезной тряпкой, еще с секунду назад укрывавшее хотя бы бедра.
Гин больше не просил, страх схватил за горло. Он понимал - будет только хуже. Что бы он ни сделал, что бы ни сказал, сейчас он не может ничего, только лежать так, лицом в футон, утирая бесполезные слезы о простынь и мечтая убить этого человека.
- Смотри на меня, Гин.
Ни за что. Ичимару отчаянно хотел отказать ему хотя бы в этом, но выбора не оставили и тут - в конце концов его схватили за шею и перевернули на спину. Он изо всех сил брыкнулся, что стало очередной ошибкой.
- Связующий Путь номер 9: Гэки, - равнодушно проговорил лейтенант, нежно прикасаясь к его щиколотке.
У Гина отнялись ноги, а тело стало чужим - притупилась боль, вместе с ней и все ощущения. Он не мог ни пальцем двинуть, ни сопротивляться - только выть. Это смешило Айзена, и Ичимару прекратил, давясь стонами отвращения, когда лейтенант глядел на него с холодной улыбкой, трогал его живот, прощупывал ребра и костлявые бедра.
- Унизительно, должно быть? - еще одна порция яда в кровь. Ичимару дернулся, борясь с чувством, что каждая его мысль очевидна и понятна.
- Это еще не унижение, Гин, - доверительно сообщил Айзен, наклоняясь вперед. И, наслаждаясь затравленным выражением глаз Ичимару, раздвинул ему ноги. - Унижение - это когда победа уходит из-под носа из-за какой-то уличной крысы.
Что-то помешало им, какой-то шум, стук в дверь. Гин к тому времени уже не был уверен - он был слеп от ужаса и стыда. Айзен нехотя поднялся с футона и вышел в коридор.
Все стихло. Он был один. Один. Один. Гин отчаянно повторял это, силясь унять бешеный стук в висках, тянущее чувство страха в животе. Ему было страшно, мерзко, холодно в конце концов. Но он не мог и ногой шевельнуть, а только лежал, прислушиваясь к собственному сердцебиению да к тишине вокруг.
Как он мог так ошибаться? Как он мог попасть сюда? Эти мысли крутились замкнутым кругом, но пользы от них было никакой. Он попался в ловушку. По собственной глупости. По собственной доверчивости - кому? Лейтенанту, который делал для него только хорошее, как казалось Гину, но который на самом деле вел какую-то свою игру. Почему он подобрал Гина? Из-за рейацу, сразу ее увидев? Гин пытался не думать об этом. Но не мог.
- ...они теперь в Генсее, Айзен-сама, - неожиданно расслышал он донесшийся из-за стены голос. Не составило труда узнать - Тоусен.
В первое мгновение Ичимару хотел закричать - быть может, Канамэ поможет ему, - но понял сразу: Айзен в такое время подпустит к себе лишь того, кому на самом деле доверяет. Возможно, такую же тупую безжеланную машину, которую хотел сделать из Гина.
Эта мысль дала ему сил - он подтянулся на руках, поднимаясь и дотрагиваясь до своих ног. Оцепенение постепенно проходило - Айзен не держал кидо больше, а значит Гин мог если не встать, то хотя бы сползти с ненавистного футона.
- Урахара с ними?
- Да. Шихоуин тоже.
Пауза. Слишком короткая, а Ичимару двигался так медленно...
Хотя бы на метр отползти к окну...
- Хогиоку должны были забрать, когда их поймали.
- Не успели. Урахара сбежал раньше, чем они что-то сделали.
Айзен усмехнулся. У Гина выступили мурашки от его голоса, этот смех - короткий, холодный, отвратительно чистый и тихий будет сниться ему ночами, когда все закончится. Если все закончится.
- Ожидаемо.
Секунда.
- Ты знаешь, что делать, Канамэ.
Еще одна. Так мало...
- Да, Айзен-сама.
А дальше - уже ничего. Только шорох седзи и Айзен, с ледяным спокойствием закрывающий за собой двери. Его не удивляло, что Гин, белый от страха, замотанный в тряпку, ранее бывшую его косодэ, жался в противоположном углу от футона. Он бы даже посмеялся, если бы было хоть чуть смешней.
- Не бойся меня, Гин, - посоветовал лейтенант, улыбнувшись. - Связующий Путь номер 20.

- Связующий Путь номер 20: Хэбидоку. Полное или частичное обездвиживание. Кто-нибудь помнит главное отличие между ним и номером 9: Гэки?
Гина ощутимо тошнило.
Он поморщился, оглянулся - в зале были открыты все окна, прохладный весенний ветер гулял по просторному помещению, заставляя мурашки бегать по коже. Определенно, тошнота и дрожь - они из-за этого.
Ичимару еще раз попытался сконцентрироваться на монотонном голосе преподавателя. Двадцатый Связующий Путь? Ни к чему здесь трястись и переступать с ноги на ногу - это не более, чем следующая ступень после Девятнадцатого. Все очень просто.
- Да, Кучики-сан, прошу вас, - спустя мгновение преподаватель кивнул руке, чинно выросшей среди потупленных взглядов.
Разумеется, кто же еще.
- Отличие заключается в различной степени контроля над противником в момент обездвиживания. Хэбидоку устанавливает длительный и четкий контроль, который возможно разрушить, только если рейацу объекта превышает рейацу того, кто...
У Гина до ужаса мерзли руки и он как мог грел их в широких рукавах белого косодэ, но теплее не становилось. Пожалуй, только летом, когда солнце пекло так, что все ходили, утирая пот, Ичимару мог наконец вздохнуть спокойно.
С холодами у него резко портилось настроение. А слушать тот книжный бред, который нес Кучики, начитавшись учебников, стало просто невозможно.
- Отличие в чувствительности, - насмешливо оборвал его Гин. Бьякуя мгновенно затих, даже взгляда в его сторону не бросил, но и не нужно было - преподаватель, устав от монотонных речей, несколько оживился. - Двадцатый не только полностью воздействует на все тело, но при этом оставляет чувствительность, парализуя не все нервные окончания.
- Совершенно верно, Ичимару, - кивнул тот, потирая поросший хилой седой бородкой подбородок.
Почему этого старика поставили вести у них практику кидо, Гин не знал, но втайне надеялся, что когда-нибудь старый пень сгинет вслед за предыдущим - от неудачного заклинания преуспевающего ученика.
- Хэбидоку, как и Гэки, не приносит никакого физического вреда объекту, разве что моральный дискомфорт. На теории кидо в прошлом семестре вам рассказывали об этом, напомню еще раз. Это кидо условно можно разбить на четыре части, знака, если будет угодно...
Гин не выдержал - пользуясь тем, что остальные следили за демонстрацией, отошел к самому краю, усаживаясь на скамью и наблюдая за маячащими одинаковыми спинами. День не задался с самого утра.
Занятия шли своим чередом. Нескончаемые лекции, часы, улетающие в стенах Академии - заканчивался первый и, Гин надеялся, последний год занятий, прежде чем он сразу поступит в Готэй. Тянуть кота за хвост десять курсов было просто невыносимо для него, а вот Матсумото, кажется, такая затея только прельщала. Постоянные гулянки для нее были смыслом жизни, в котором они - Гин уже не помнил когда: то ли семь лет назад, то ли вчера, - разошлись.
Двадцатое кидо Связующего Пути - последнее из тех, о которых они должны иметь как можно более детальное представление. Вместе с двадцатью кидо Разрушающих Путей - сорок техник, необходимых для сдачи экзаменов. Гин владел всеми или практически всеми, но в этот раз что-то шло не так.
- Связующий путь номер 20 - Хэбидоку! - сквозь зубы процедил он в третий раз, раздраженно складывая нужные символы. Исаги, поставленный к нему в пару для практики, даже глазом не моргнул.
А когда настала его очередь, к горлу и вовсе подкатился ком. Глупость, несусветная чушь, Гин сам от себя бесился, но стискивал зубы всякий раз, когда кидо - совсем слабое, неумелое, но то самое, сжимало тисками его тело.
- Ичимару, что бледный такой?
- От Кучики заразился, - громко сказал Гин в ответ, разминая затекшие плечи, как только заклинание перестало действовать. - Столько часов в одном зале с дохлой рыбой - тут уж и ты побелеешь, каким бы боровом ни был.
- Ичимару!
- Годзютсу-сенсей? - обернулся Гин на раздраженный оклик преподавателя.
- Хочешь практиковаться в коридоре? Попридержи язык.
- Ну, уж мне, - он раздраженно выделил последнее слово. - За это денег точно не платят.
Всем было известно о далеком родстве клана Кучики кое с кем из преподавателей Академии - не поэтому ли Бьякуя был настолько успешен в результатах?
- Повторишь мне это на экзамене, Ичимару.
Преподаватель уже собрался уйти, но вдруг остановился, будто что-то вспомнил.
- Кстати, насчет экзаменов. Отвлекитесь на пять минут, - он повысил голос, чтобы услышали все. Естественно, от возможности законно побездельничать никто не отказался.
- Особенно те из вас, кто собирается подавать заявление на досрочное окончание Академии..., - тут старик выразительно посмотрел на Кучики, а аристократ подбородок вздернул аж до небес. Гин громко фыркнул и Бьякуя дернулся, но удержался, чтобы не повернуться.
- Ичимару, тебя это тоже касается, - проскрипел профессор. - Или ты уже передумал и заберешь заявление?
- Конечно нет, Годзютсу-сенсей, торчать здесь хотя бы чуть дольше я не планирую.
- Если вы все-таки пройдете экзамены по всей программе и закончите Академию досрочно, - глядя на Гина с нескрываемым сомнением, сказал преподаватель, - то для поступления в Готэй 13 вам понадобится не только одобрение всех, - он не без удовольствия подчеркнул это слово, - преподавателей, высокие оценки, но и разбуженный шикай.
- Но в Готэй же...
- Да, больше половины всех шинигами в отрядах дерутся простыми мечами, не зная их имен, - прервал Годзютсу на полуслове какого-то выскочку. - Но для того чтобы составить эту серую массу, - он с усмешкой потер усы, - вам надо просидеть в Академии десять лет и доказать, что отсутствие шикая не от недостатка образования, а от вашей природной тупости. По крайней мере, после полного окончания Академии вы будете владеть большинством кидо и другими техниками, которые компенсируют вам незнание имени собственного меча.
Ичимару аж рот открыл. О безумном количестве материала, что придется сдавать, он уже слышал, но о занпакто там не было ни слова. Хотя нетрудно догадаться... Вызубрить содержимое кучи книг и сотню заклинаний могли многие, а вот стать настоящим шинигами - единицы.
Но то, что должно было воплощать его духовный меч, Гин еще даже не видел. И уж если это существо - копия его владельца, то подступов к твари не найти за десять лет.
- Это как раз не проблема, сенсей, - важно заявил Кучики, коротко оглядев окружающих и задержав взгляд на Гине. Надеялся увидеть полные восхищения глаза?
- Конечно, Годзютсу-сенсей, - подражая голосу Кучики, продолжил Гин. - За племенных у нас платит родня, так что можете не волноваться, его пропустят даже с бумажным веером.
- Ичимару! Последнее предупреждение! - визгливо рявкнул профессор.
Гин ухмыльнулся.
- Хотите тренироваться, - вновь вернулся в бубнеж старик, - выбирайте себе партнера по силе, иначе толку не будет. Ичимару, Кучики, это, прежде всего, вам нужно, - дед собрал последние хилые усилия и громко заговорил на всю аудиторию. - Остальным тоже не советую расслабляться. Если не хотите после окончания Академии влачиться в рядовых, развивайте занпакто. С шикаем вы имеете шанс попасть, по крайней мере, в младший офицерский состав.
- Ну а тем, кому уже забили теплое местечко, можно гулять дальше, - подытожил Гин и откуда-то с задних рядов, не сдержавшись, все же заржали. Преподаватель, устав спорить, велел продолжить занятия.
Была какая-то особая прелесть в том, чтобы периодически замечать на себе пристальный высокомерный взгляд. Он мог обжигать спину, мог маячить где-то на периферии зрения, а мог смотреть прямо в упор. Холодный? Да нет, вряд ли, это другим так казалось, а Гин понимал, что холодом тут и не пахло. Кучики-младший, в отличие от своего деда, совершенно не умел сдерживать ни своих эмоций, ни своей рейацу. А еще очень любил, когда его обсуждали - появлялся тут как тут.
Вот и сейчас. Гин не видел его, но почувствовал спиной рейацу, а потом заметил по мелькнувшей в глазах стоящих рядом учеников опаске: все как один поглядывали ему за спину.
- Гнильем потянуло, не заметили? - Гин втянул носом воздух.
А потом все же развернулся, лоб в лоб сталкиваясь с разъяренным наследником Кучики, который на пару часов остался без опеки своего знатного рода.
- Там, где находится столько руконгайского отребья, не может пахнуть по-другому, - процедил тот сквозь зубы.
- Но, к сожалению, аристократическая вонь способна перебить даже это.
Гин с удовольствием наблюдал, как совсем по-дворовому дернулась челюсть у Бьякуи. Размахнулся бы и ударил, прямо так, без меча, как дерутся в переулках нормальные люди. Но нет, спустя секунду Кучики взял себя в руки, только губы, и без того узкие, поджались в тонкую белую линию, демонстрируя, что эмоции бесследно не исчезают. О нет, они копились уже давно - может, и не с первой их встречи, но с начала года точно. Или даже раньше, когда Гин, шатаясь без дела, встретил какого-то нескладного мальчишку с королевским конвоем.
Было интересно, когда же сорвется эта пружина.
- Когда-нибудь ты пожалеешь, Ичимару, - рука, красивая холеная рука нервно отвела от лица черную прядь. В этом был весь Кучики. Жалкий неоформившийся птенец, уже знающий, что будет летать, если его убережет теплое крыло мамаши.
Они с Рангику как-то распотрошили гнездо и зажарили таких штук пять - то был один из самых сытных ужинов за все руконгайское время.
- Уже жалею, Кучики. С тобой помрешь от скуки.
Бьякуя разумно сделал вид, что не услышал, отходя в противоположный угол зала под скрытые смешки вокруг.
Занятия пошли легче. Гин забыл обо всем буквально в считанные минуты. Хотя забыл - понятие слишком относительное.

- Все, к чертям занятия!! Свобода!
От громогласного вопля сокурсников сотряслись хлипкие стены крошечной комнаты в общежитии. Как сюда вместилось столько народу, - и еще продолжало прибывать, - трудно понять. Игры пространства, не иначе.
Тем не менее, Гину удалось занять удобное место, чтобы чужие локти не норовили то и дело ткнуть под ребра. Хватило того, когда какая-то девчонка опрокинула на него чарку сакэ. Гин с неизменной улыбкой стряхнул с хакама потеки спиртного, понюхал пальцы и как бы между делом заметил, что с такой грацией ее точно примут в первые ряды ударной силы Готэй 13. Никто не уцелеет - ни холлоу, ни другие шинигами. Теперь бедняжка сидела в другом конце комнаты, максимально далеко от Ичимару, и что-то шептала подруге.
- Про меня не забудь, - напомнил Гин, когда Матсумото принялась разливать сакэ. Ох и мастерски она это делала, ни капли не проливала. Сразу видно, что весь год старательно училась. Вот только не тому, чему надо.
- Это уже третья, Ичимару! Морда не треснет? - вклинился между ними ретивый студент.
- Не переживай, - успокоил Гин. - Тебе тоже достанется. Что же это за вечер, если тебя не вырвет кому-нибудь на постель.
Тот мгновенно отвалил, нахохлился и с обидой посмотрел на хохочущих студентов. А Гин все-таки протянул чашку для сакэ
- Гин, тебе точно надо пить? Потом же костей не соберешь...
- Рангику, а тебе точно надо в Готэй? Ты с бутылкой обращаешься лучше, чем с бокеном. Или еще кое с чем..., - ласково оскалился он. Матсумото сердито фыркнула, плеснула ему сакэ и отвернулась к своим подружкам. Рангику долго не злилась, хотя и была злопамятна, как кошка.
- Видели, как сегодня этого Кучики уделали? Вообще отпад! Видели? - безумно радуясь, выпалил кто-то из сидевших по соседству. Ичимару скосил на него глаза.
Ну да, всегда приятно, когда кого-то втопчут в грязь - сердцу радость, даже если тебе до него никакого дела нет.
- Дарю победу, Накато. Можешь пользоваться.
- Я вообще-то Такуто! - возмутился тот.
Была бы разница...
- Все время путаю. Трущиеся у дверей Рангику поклонники все так похожи...
- Ичимару, да ты ревнуешь, - хладнокровно бросила Матсумото.
Ну вот, наконец-то виток пьяных бесед перешел от обсуждения тупых преподавателей и экзаменов к тому, кто в чьей постели просыпается по утрам и кто в чьей хотел бы просыпаться.
- А что, Ичимару? Живешь с такой в одной комнате - неужели у вас ничего нет?
- Ну, естественно есть, - как тут можно было поспорить, когда его скорее пытались в этом убедить, чем спрашивали.
- Да конечно, - вмешалась Матсумото. - Такуто, ты разве видишь у меня где-нибудь синяки?
Ох, Рангику, этой шутке скоро будет уж пять лет, почти юбилей.
Гин молча дождался традиционного продолжения.
- Что? Почему синяки?
- Потому что если бы между нами что-то было, я бы вся ходила в синяках от его костей! - сияя, с сердитым самодовольством ответила Матсумото и посмотрела на Гина.
Браво. Зато поклонники просто счастливы.
- Не волнуйся, милая, твои мягкие формы все прекрасно компенсируют, - ответил он скорее для приличия, чем действительно защищаясь.
С годами Ичимару все больше напоминал живой скелет с выпирающими суставами и костлявыми руками. Это Рангику расцветала на радость всем. Даже полуживой профессор кидо, и тот чуть не сворачивал свою кривую шею, когда она проплывала мимо. Еще немного, и придется перешивать косодэ, в котором перестанет помещаться ее грудь.
Однако сегодня кому-то все-таки перепало. К концу вечера Рангику переползла от бесперспективных сопливых первокурсников в компанию постарше. Ничего удивительно, старшекурсники ходили пить сюда только ради молодых студенток.
Матсумото пьяно хохотала над бравыми шутками шестикурсника, а тот, обнимая за плечи, постепенно подбирался к ее груди. Будь Гину хоть немного интереснее, он бы обязательно посчитал количество рук, что успели потрогать эту достопримечательность. Удивительно, но число пощечин, которые влепила за это Матсумото, последнее время сильно уменьшилось. Ичимару подпер кулаком подбородок, пристально разглядывая открывающуюся картину: самонадеянный старшекурсник ощутимо занервничал, когда заметил этот взгляд. Гин отсалютовал ему чаркой сакэ.
Разогнали их только в третьем часу ночи. Ввалился перепуганный куратор первого курса - не иначе, влетело, что не уследил за выводком, - и с воплями разогнал всех по комнатам.
- Ох, вот так всегда, только самое интересное началось..., - страдающе вздохнула Рангику, когда они уже плелись по балкону к своей комнате.
- Не волнуйся, еще успеешь раздеться и станцевать перед всеми, - Гин старался идти прямо.
- Ичимару! Я не об этом! Ты совсем меня не понимаешь!
Не понимает. Что поделать, Гин ее и правда не понимал - чем дальше, тем больше. Удивительно, но и не жалел об этом особо. Вспоминал порой, как было раньше, да и все. Похоже, это не задевало их обоих.
А ведь тогда, черт знает сколько времени назад, стоило ему доползти, шарахаясь от каждого шороха, до их комнаты, как Рангику накинулась с расспросами. Гин просто лежал, укрывшись с головой одеялом, смотрел в пустоту, сжимал налившуюся болью руку и отвечал односложно и зло. Матсумото до слез довел. Когда самому впору было...
Ичимару встрепенулся и чуть не оступился. Пьяное сознание явно действовало против него. Ну уж нет. Назло самому себе он усмехнулся, и вместо лихорадочного мелькания каких-то непонятных воспоминаний в голове бешено закрутились шальные легкие мысли. Ночной холод, далекая болтовня расползающихся по своим комнатам студентов, ветер, принесший издалека горьковатый аромат цветов. И сладкий, что аж горло сжималось, запах, исходящий от Рангику. Чем она таким душится постоянно... Гин усмехнулся, привлекая ее к себе и вжимаясь носом в ее волосы.
- Я сейчас упаду, - пробормотала та с беспечностью в голосе, которой приманивала всех остальных. Непослушными пальцами она подцепила край седзи и потянула в сторону. - Черт, надеюсь, это наша комната, а то сейчас уж не уверена...
Она заливисто захохотала над собственной шуткой, и Гину тоже захотелось посмеяться. То ли оттого, что в самом деле было весело, то ли чтобы не сопротивляться забравшейся в голову дурной легкости. Это все было похоже на спелый, но уже подгнивающий плод. Сочно, сладко и все больше отдает гнилью.
Матсумото запрокинула голову. Кожа у нее пахла одуряюще. Тропический цветок, распустившийся в непогоду. Гин с жадностью вдыхал этот запах, слизывал его с кожи. Руки тряслись как в лихорадке, но вместо раздражения неподдающаяся одежда вызывала дикое веселье. Помятая простыня на футоне липла к коже. Последний уличный холод оставался только в прядях волос Рангику. Она сама тянулась к нему, целовала, пьяно смеялась. Где-то внутри иглами кололо мешающее непонятное беспокойство, но кто сейчас обращал на него внимание?
Гин поцеловал открывшуюся шею, сжал ладонями тяжелую грудь. Кожа блестела капельками солоноватого пота, словно нектаром на лепестках. Матсумото прижалась теснее, обхватывая теплыми бедрами. Стало жарко, душно, как ночью в июле. Вожделение и безумная страсть, сплетаясь в клубок, подкатили к самому горлу. Гин застыл.
Аромат цветка редел, примешивался густой, с солью, плотный и мешающий дышать запах. Матсумото нетерпеливо дернулась вверх, прижимаясь теснее, и Ичимару вдруг стало до дурноты противно. Мигом схлынуло безумие, возбуждение. А что-то холодное, бродившее на задворках сознания, праздновало свою победу.
Он откатился в сторону, на скомканные простыни, пропахшие их потом. Рангику сонно засмеялась и повернулась к нему голой спиной.
Гину больше ничего не хотелось. Только нырнуть в блаженную темноту. Эти моменты впервые за семь лет начали преследовать его снова. Непонятно почему, непонятно из-за чего - действительно ли только из-за кидо? Да нет. Просто что-то маячило за спиной. Как-то медленно, неотвратимо, как гигантская змея, опутывало кольцами, чтобы потом мгновенно раздавить.
Но Ичимару никаких змей не видел. Видел только черноту комнаты перед глазами, слышал посапывание уснувшей рядом Матсумото, равнодушно трогал ее роскошные волосы, укрывающие подушку.
Виной всему сессия, не иначе.

Рано или поздно наступали такие мгновения, когда хотелось умереть раньше, чем мир накатит на тебя всей своей ясностью.
Утро началось именно так. Стоило лишь двинуться, как беспощадная боль, ломая остатки мутного сна, набросилась со звериным остервенением.
Гин зажал ладонями глаза, не дай бог хоть искра света просочится сквозь воспаленные веки. Чертовы мигрени приучили защищаться от них чисто механически. Во рту было кисло и сухо, язык прилип к нёбу - ни сглотнуть, ни вымолить у всех известных и неизвестных богов пощады.
И уж точно Ичимару не готов был услышать звонкую болтовню так близко. Колоколом загудела голова.
- Ох, не знаю, Рангику. Мне так не по себе... А ведь совсем скоро.
- А я завидую тебе, Шизука. Так здорово будет, когда он родится.
Боже, только не это... Неужели Матсумото догадалась притащить свою брюхатую подружку в гости именно в то утро, когда мир превратился в одно зловонное, шумное и мелькающее болото? Имя этому болоту - страшное похмелье.
Эта бесконечно добрая и готовая любить всех без исключения Шизука вызывала у Гина острый приступ отвращения всем своим видом, от странных изломанных бровей домиком до ее огромного живота, растущего с каждым днем все больше. Вместе с ее тощей фигурой это выглядело кошмарно. А при мысли, что там, внутри, еще что-то живое и шевелящееся, подкатывал приступ тошноты. Примерно такой же, какой скрутил сейчас - повезло, что желудок оказался пустым. Гин проглотил едкую слюну и стиснул зубы.
- Да, я понимаю, но... все равно страшно.
- Может быть, все не так плохо?
- Ох, не знаю, Рангику... Он такой большой, как представлю, как он... будет выходить...
- Ой.
Мокрый ком в горле превратился в очередной рвотный спазм.
Почему только он сразу не сбежал...
- Твою мать, вы хоть не сейчас рожать собрались? - прохрипел Гин, открывая глаза. Свет шарахнул так, что приступ боли притупил даже желание вывернуться наизнанку.
Два голоса одновременно хмыкнули.

- Прикуси язык, - холодно и властно велела Матсумото. Ичимару чуть не рассмеялся. С чего бы это ей? Ах да...
Вчерашнее припоминалось смутно. Обрывками, бликами и запахами. И на удивление не вызывало никаких особенно сильных эмоций. Только досаду. Кажется, Рангику действительно оказалась сорванным и уже увядающим цветком. Повертеть да и выбросить.
- Не нужно было так много пить, Гин, - пролепетала Шизука, и ее блондинистая башка появилась в поле зрения. - У вас скоро экзамены.
Как же хотелось сейчас высказать все, что плавало в мутной жиже несвязных мыслей. Останавливало Ичимару лишь то, что она все-таки была лейтенантом в третьем отряде Готэй 13, да еще вдобавок ко всему женой капитана. Не хватало, чтобы из-за оскорбленной курицы ему навсегда закрыли путь туда.
Да и пора было привыкнуть. Сколько Гин помнил себя в Сейрейтей, Шизука возилась с Рангику постоянно. Еще когда они жили при пятом отряде...
Эта мысль вызвала болезненную вспышку смутных воспоминаний. Сумбурные, неясные картинки промелькнули, оставили смазанный след мерзкого холода в груди, да и разлетелись по углам. Гин замычал от боли и усилием воли заставил себя подняться. И, открыв глаза снова, обнаружил у себя под носом чашку воды. Шизука с нескрываемой радостью смотрела, как Гин забрал плошку и жадно осушил все до капли, пролив немного.
- Хоть бы спасибо сказал! - прошипела Рангику откуда-то издалека, когда Ичимару бессильно рухнул обратно на подушки и укрылся одеялом с головой.
- Да ничего, Рангику, ему сейчас и так нелегко...
Интересно, ей не тяжко существовать такой всепрощающей идиоткой?
Хотя нет. Неинтересно.
Гин затаился и ждал, когда готовая разгуляться мигрень пройдет мимо. Все равно что прятаться от полуслепого хищника: не двинешься - пройдет мимо, двинешься - заметит. Тогда до вечера Гин вряд ли даже выберется из-под одеяла, останется лежать, дышать пропахшими нестиранными простынями и слушать, что творится вокруг.
Но ради него никто не станет переносить экзамены и отменять гигантские фолианты, насквозь состоящие из пыли. На хрупких страницах выцветшими чернилами были выписаны бесчисленные формулы кидо, некоторые из которых даже прочитать с листа было невозможно. Коли уж Гин захотел закончить Академию досрочно, знать все Пути до пятого десятка был обязан. Еще одно идиотское правило, выдуманное страдающими от скуки и лени аристократами, которые в этом далеком и загадочном Совете 46 сочиняли нормы. Ичимару был уверен, что большая часть этого барахла ему не понадобится.
И все-таки на следующее утро весь выпуск согнали на смотр в пустую гигантскую аудиторию, где в прошлый раз проводили практику кидо. Гин бегло окинул взглядом вытянувшихся в линейку студентов - таких же выскочек, как он сам: надеявшихся пройти Академию побыстрее было немного. Даже Кучики не появился. Должно быть, к важным персонам капитаны приходят сами.
От десятка белоснежных хаори нестерпимо хотелось зажмуриться, как от яркого света. Смешно было, как мигом расхлябанный ряд студентов подтянулся, все как один втянули животы, задрали головы, девчонки поправляли волосы. Гину хотелось усмехнуться, но смех нервно застыл в горле, когда в толпе на белой ткани он мельком увидел цифру пятого отряда.
Капитаны проплывали мимо, осматривая студентов как на выставке, спрашивали кого-то. По Гину проскальзывали незаинтересованными взглядами и переходили дальше. Сколько молчаливого пафоса было в этой церемонии; должно быть, такие равнодушно-торжественные лица им тоже предписывало какое-то правило.
- Ичимару Гин?
Перед ним остановился высокий блондин с вполне человеческим выражением лица. Было в нем что-то знакомое, как будто только вчера встречались.
И правда. Встречались - семь лет назад. Перед ним стоял бывший лейтенант третьего отряда. Кажется, Кагекио... Надо же, как повышение меняет людей.
- Насколько я знаю, ты планируешь закончить Академию досрочно? - спросил капитан, даже не заглядывая в папку, что держал в руках. - У тебя уже есть шикай?
Последняя и самая мерзкая заноза. И снова его тыкали носом именно в нее.
- Еще нет, но я как раз..., - Ичимару оборвался на полуслове. За спиной капитана бесшумной тенью проплыл Айзен. Поравнявшись с Гином, он оглянулся, перехватывая взгляд. Едва заметная насмешливая улыбка выползла на его лицо, и Гина точно током шарахнуло. Айзен исчез в толпе через секунду, но в ушах не переставало звенеть.
- А, ты уже договорился с другим капитаном? - голос Кагекио заставил очнуться. Комната вновь стала многолюдной и шумной.
- Нет! - неожиданно рявкнул Гин так, что на него обернулась пара человек. Кагекио и вовсе приподнял бровь, но потом все-таки усмехнулся, посмотрев куда-то в сторону.
- Это у тебя только к пятому отряду такая любовь или вообще в корпус кидо метишь? Знаешь, если без меча, то как раз туда...
Внезапно эта мысль показалась Гину более чем разумной. Но он все-таки заставил себя улыбнуться.
- Только к пятому. Число несчастливое.
Тот какое-то время разглядывал его, раздумывая, видимо, поставить недошинигами на место или нет.
- Тогда ищи счастливое, Ичимару. Буду иметь в виду твою кандидатуру, - со странной, явно аристократичной манерой капитан кивнул ему и пошел дальше.
Гин, еще отходя от негаданной встречи, бросил взгляд на его спину. Третий отряд. Надо же. Вот, стало быть, кому вечерами треплет нервы подружка Рангику.

Связующий Путь 47... Гин, отвернувшись от книги, попытался восстановить в голове витиеватую нить кидо. И чуть со злости книгу не порвал, когда убедился, что снова перепутал местами две строчки.
Кому вообще пришло в голову заклинание, даже приблизительно не отражавшее сути действия? Не иначе, Корпус Кидо получал финансирование за то, что с каждым годом придумывал все более непроизносимые формулы.
Остальное было проще. Не поддавался только этот сорок седьмой. Оттого, что действительно было сложно, или же потому, что сам Путь до отвращения напоминал Хэбидоку.
Хотя последний-то он как раз не забудет, даже если попытается.
С крыльца донеслись шаги, по седзи скребнули длинные ногти. Нетрудно понять, кого принесло.
- Ага, а я ведь ему тоже говорила, что... О, Гин! Ты чего тут сидишь? - громкий голос Рангику ворвался в комнату вместе с холодным ветром. Ичимару коротко глянул на нее. Обхватив Матсумото за талию широкими лапищами, в дверном проеме возвышался какой-то незнакомый мастистый бугай. Не младше четвертого курса, судя по пропитой морде и наглому взгляду. Младшие себе таких замашек не позволяют.
- Я же не знал, что ты решила сегодня разместить свой зверинец в нашей комнате, - не без раздражения покачал головой Гин. Рассвирепевший четверокурсник и правда напоминал какое-то животное. Обезьяну, например.
- Гин, уймись! - велела Матсумото, и проворковала уже своему дружку. - Проходи, Кобу, давай, не стесняйся.
- Если он вообще умеет, - зевнул Ичимару, вновь присматриваясь к выцветшим знакам на пожелтевшей странице. При рыжем свете лампы они превращались в одинаковых муравьев, в полном хаосе бегающих по странице.
- Ты! Щас получишь, ты! - продемонстрировал тот потрясающий словарный запас, и Гин только усмехнулся, не обращая внимания, как Матсумото принялась его успокаивать.
Но что-то запомнить теперь стало просто невозможно. Взрывы пьяного хохота и попытки этого Кобу рассказать Рангику нечто захватывающее из своей бурной жизни сбивали мысли в сотый раз. Вместо кидо Ичимару улавливал очередную несостыковку в выдуманной истории и с нарастающим раздражением косился на Матсумото. А та сидела и зачем-то строила из себя наивную дуру прямо под носом у Гина.
- И потом, когда менос добрался уже до территории седьмого отряда...
- ...ты проснулся и обнаружил, что обмочился? - подсказал Ичимару, с удовольствием захлопывая книгу.
- Что?! Пасть закрой, лисья морда!
Гин мысленно засчитал еще один балл в пользу этого забавного прозвища.
- Если ты бы и перетрухал, то я...
- Ну еще бы, если уж пустые вдруг начали свободно пролезать в Сейрейтей.
- Гин, сколько можно! - прошипела Матсумото, покраснев то ли от стыда за своего приятеля, то ли от выпитого. - Брось к чертям эту книжку и пойди подними уже себе свое сраное настроение!
Из пьяного ротика Рангику выражения порой плыли покруче тех, что доносились с офицерских тренировок.
- Завтра экзамен, Рангику. И если тебе, чтобы сдать, достаточно чуть посильнее распахнуть косодэ...
- Вали к чертям!
Ее гневные вопли налетели на закрытые за его спиной седзи. Гин был уверен, что скоро за них выставят и тупого старшекурсника, отлично отыгравшего свою роль.
Идея не самая лучшая, но на улице было и того тише, чем в их комнате. Ичимару вышел на площадь перед Академией, где первым делом зажигают фонари с наступлением темноты, забрался на низкую ограду и склонился над книгой. Но вскоре гаснущего света заката перестало хватать - рассмотреть что-то было сложно.
- Эй, глаза не сломай! - громкий голос в мерном полусонном гуле раннего вечера заставил вскинуть голову.
Взлохмаченный черноволосый шинигами с целой кипой документов и свитков под мышкой стоял прямо перед ним, удивительно только, как Ичимару его сразу не заметил. Он машинально глянул на его плечо - нет, никакого шеврона не было. Зато на одной из папок значилась цифра тринадцатого отряда. Этого было достаточно, чтобы Гин вспомнил бледного капитана с белыми волосами, а затем и третьего офицера, заменявшего ему лейтенанта.
Стало быть, еще одна блистательная аристократия - клан Шиба на этот раз. Ему потрясающе везло.
Кайен бесцеремонно схватил за край увесистый фолиант, лежавший на коленях у Ичимару, приподнял, посмотрел на потертую за века обложку и хмыкнул.
- К экзамену готовишься? Странное место выбрал.
Гин пожал плечами:
- С соседями не повезло.
Тот кивнул странно понимающе, как будто аристократия о чем-то подобном тоже беспокоилась. Уж Кучики-младший устроил бы скандал, урони кто рядом с ним во время занятий хоть иголку.

- Слышал про тебя, - не унимался Шиба. - Я тоже сдавал экзамен досрочно, закончил за год Академию. Так себе неделька тогда выдалась...
Вот, значит, как. Гин обнаружил в себе больший интерес к происходящему разговору, чем к книжным формулам. А Кайен ухмыльнулся чему-то своему, задрал голову, глянул на темные фонари, тусклыми шарами раскачивающиеся на фоне неба, и посмотрел на Ичимару бесоватым взглядом.
- Чушь это все, на самом деле, - кивнул он куда-то в сторону. - Пойдем-ка, чего тут торчать.
- С чего такая...
- Ааа, да хватит уже! - отмахнулся Шиба, и папки все-таки посыпались у него из рук. - Давай, поможешь мне донести, а то капитану несподручно...
- Ничего удивительного, - хмыкнул Гин, с некоторым удовольствием сгружая тяжелый том с коленей. - Его самого надо...
- По роже получишь, - лаконично и доходчиво пообещал Кайен, и все вопросы отпали сами собой.
Особняк Шиба издали показался огромным, а эта чудаковатая постройка посередине, напоминавшая башню, так и осталась загадкой. Хотя еще большей тайной были мотивы Кайена: Гину с трудом верилось в такую бескорыстную доброту. Плавали, знаем. А на ненормальную альтруистку Шизуку он похож не был.
- Туда положи, - махнул Шиба на низенький столик посреди комнаты, куда Гин и сбросил его барахло. Половина посыпалась на пол, но Ичимару сделал вид, что не заметил, оглядываясь кругом. Дом благородного рода вовсе не был каким-то заоблачным дворцом крашеного дерева, высоких потолков и дорогих шелков. Так и не догадаешься...
- Кого там принесло? - седзи отъехали в сторону, и из боковой комнаты высунулась девушка, настолько похожая на Кайена лохматой головой, глазами и кривой усмешкой, что Гин безошибочно определил ее как родню. И покосился на грудь внушающих размеров, кое-как умещенную под кусками красной ткани. Должно быть, у сестренки Шибы с учебой вообще не возникало проблем - мало происхождения, а тут еще такое.
- Куда засмотрелся, крысенок? - сердито поинтересовалась она, перекатывая между пальцами длинную трубку. Гин не торопился отводить глаза. - Не рановато? Хилый-то еще какой...
Ичимару фыркнул. Определенно, этой семейке стоило бы навестить Кучики. Гин бы многое отдал, чтобы посмотреть на Бьякую, бледнеющего и не знающего, куда деть свой благородный взгляд. Уж в какой ужас тот пришел, когда однажды Рангику громко сделала ему замечание, и потомок великого рода осознал, что пялится на ее грудь, как какой-нибудь... нормальный человек.
- Да так, сравниваю, - расплылся в усмешке Гин.
Чужая рука внезапно обхватила его голову, зажимая рот шершавой ладонью, и дернула назад. Ичимару пошатнулся, натыкаясь спиной на кого-то позади себя. В голове за считанные секунды с бешеной скоростью пролетели десятки мыслей, прежде чем над ним раздался недовольный голос Кайена:
- Хватит. Куукаку, у него завтра экзамены, так что не мешай, - строго велел он, и сестра, фыркнув, ушла.
Рука разжалась, и Гин резко вдохнул, позорно пряча дрожащие пальцы.
- Аккуратнее с выражениями, Ичимару, - посоветовал Кайен и кивнул следовать за ним.
Они вышли в коридор как раз в тот момент, когда откуда-то из глубины дома раздался разъяренный вопль:
- Гандзю!! Какого хрена ты притащил свинью в дом?!
Библиотека, куда Кайен его привел, впечатляла. Ряды полок с книгами занимали всю стену немаленькой комнаты, и пока Гин вчитывался в корешки, Кайен уже выудил невозможно старый фолиант. Он был раза в три меньше того, что таскал сам Ичимару.
- Вот, - Шиба вручил ему дряхлый томик, на ощупь как мхом покрытый из-за потертой бумаги. - В том учебнике больше половины новых кидо никто и не использует, так что не забивай себе голову. А здесь только то, что нужно, еще наш прадед переписывал.
Надо же, сколько трудов Корпуса Кидо, и все впустую...
- Кто у вас хоть экзамен принимает?
- Годзютсу, - машинально ответил Гин, просматривая первые кидо, уже давно выученные наизусть.
- Да, старик вечен, - усмехнулся Кайен, - Он, конечно, придирается... Но если ты не дурак, то выплывешь, - Шиба хлопнул Ичимару по плечу, - А как сдашь, за тобой должок - сразу к нам в тринадцатый отряд!
Гин рассмеялся.
- Ну уж нет, к вашему полудохлому капитану...
- По роже, - напомнил Шиба. - Все, валяй.
Он зажег лампу, а вскоре притащил чай - не чета той дешевой дряни, что заваривали они с Рангику у себя. Гин украдкой глянул на Кайена, расслабленно устроившегося прямо на полу библиотеки. Странный способ благотворительности. Или он действительно верил, что Ичимару, покончив с экзаменами, стремглав бросится в их отряд?
Хотя теперь все казалось не так уж и плохо. Обморочный капитан - не худший вариант.
- Кайен! - Куукаку влетела в библиотеку, когда уже окончательно стемнело, а старший Шиба успел допить чай и теперь вертел в руках свиток. - Хватит тут возиться! Я убью его когда-нибудь!
Гин с долей опаски предположил, что замечание про грудь все-таки дошло до ее мозгов, и она пришла мстить.
- Помоги мне выкинуть его свинью!
- О, ками-сама, ты сама что ли не можешь? - Кайен нехотя поднялся.
- Ты эту свинью не видел! Это монстр!
- Да зажарь ее, и дело с концом!
Переругиваясь, оба Шибы вышли из библиотеки, оставляя за собой долгожданную тишину. Гин сделал глоток остывшего чая и перевернул страницу, испещренную рукописным текстом.
Он до последнего надеялся не встретить здесь ненавистный Сорок Седьмой Путь, но наткнулся именно на него. Однако стоило вчитаться в заклинание, как Ичимару понял, что видит совсем другие строки. Ни намека на то, что им преподавали в Академии - совсем другие слова, другое значение, другая магия.
Для верности Гин еще раз вернулся назад, пролистал снова - нет, это был именно сорок седьмой.
«Связующий путь 47: Каймин» - прочитал он и мельком пробежался взглядом по описанию. Что ни говори, кидо было странным, даже более того - оно не походило на большинство остальных своим эффектом: Ичимару понятия не имел, как это можно использовать в бою. И пусть было в этом что-то необычное, но времени на то, чтобы разбираться, почему оно вырезано из всех учебников, не оставалось.
Гину хватило и такого вполне логичного объяснения - Каймин попросту исключили из-за ненадобности.

- Просыпайся, крысенок! - ощутимый пинок заставил Гина вздрогнуть и резко поднять голову, часто смаргивая. Иероглифы, несмотря на дневной свет, расплывались по странице. Точно как накануне ночью, когда Гин на секунду закрыл глаза... а открыл только сейчас.
- Если Кайен таскает сюда всякую хрень, то пусть сам с ней возится, - безжалостно для чувствительного с утра слуха прогрохотала возвышающаяся над ним Куукаку. - Что он, что Гандзю - развели тут зверинец!
Гин постарался собрать мысли воедино.
- Чего разлегся, узкоглазый? - Куукаку раздражала невыносимо. А угрожающе нависающий бюст и вовсе пугал. - Он вообще просил тебя разбудить два часа назад..., - задумчиво добавила она, и Гин почувствовал холодок, пробежавший вдоль позвоночника. - Но я забыла.
Минуту спустя Ичимару уже летел по коридорам, чудом не заплутав, все-таки отыскал выход, и на всех парах бросился в сторону Академии. Только бы старик затянул свои нотации, как он любит...
Сердце колотилось уже где-то в горле, когда Гин влетел на второй этаж, обнаружив почти пустой коридор и нескольких третьекурсников, штудировавших учебники. Свой Ичимару благополучно оставил у Шибы.
- Явился, - хмыкнул один из студентов. - Где тебя носит?
Гин только отмахнулся, силясь усмирить бешеное дыхание.
- Тебе еще повезло, что не Годзютсу принимает, а Айзен-сенсей. Он хотя бы не валит.
- Кто?..
- Ну, мы ж видели, помнишь? Капитан такой, он у старших курсов вообще, но...
Наверное, сквозь стук крови в ушах он просто не очень хорошо расслышал.
- Айзен? - севшим голосом переспросил Гин. - А как же Годзютсу?
Третьекурсник безучастно пожал плечами.
- Что-то тормозишь ты с утра, Ичимару. Подменяет он его. Откуда мне знать, что там такое.
Какие там к черту кидо - в голове мгновенное стало пусто... Мысли просто исчезли, разбежались по углам сознания, уступая место холоду и слабости.
Гин без сил прислонился к стене, глядя на двери. Широкий парадный вход, рассчитанный на множество учеников, выглядел неуместно, когда вокруг крутились лишь редкие студенты других курсов, спешащие в разные концы Академии. Рядом сидело четыре человека.
Три.
Парень, которого Гин не знал, резко выдохнул, подобрался, шагнул к дверям, как на плаху. И вышел спустя несколько минут, со счастливой рожей, омерзительно перекошенной широкой улыбкой.
- Обалдеть! В жизни так легко не сдавал!
Два.
Девушка, видно, из отличников, штудировавшая лекции до последнего момента, прошла следом, судорожно шевеля губами. Грязноватые волосы у нее были заплетены в тугую короткую косу, несколько прядей выбились и спадали на лицо, частично прикрывая синяки под глазами. У него самого, интересно, такие же были? Слишком давно не смотрелся в зеркало.
Один.
Ушел последний, дождавшись ее выхода, и коридор опустел. В конце него виднелась лестница, и Гин смотрел на нее, изо всех сил удерживая себя, чтобы не сбежать - позорно все бросить и исчезнуть, пока не увидел снова этот ненавистный взгляд. Но секунды летели одна за другой, а его приковало к месту не хуже, чем сковывают тело путы Хэбидоку. Сознание постепенно размораживалось, следом появлялась паника - как такое могло случиться? Почему Айзен оказался здесь? Неужели действительно случайно? Гин отчаянно не желал думать, что все это не простое совпадение.
Колени под хакама то и дело сводило судорогой - он уже не был уверен, что сможет сделать шаг. И когда дверь в аудиторию открылась, у него взмокла спина и вспотели ладони. Он попытался вспомнить хотя бы первый Разрушающий Путь и с трудом смог повторить слова кидо.
Последний студент выскользнул из аудитории, облегченно вздохнул и глазами указал Гину - теперь там ждут только его.
Ждут? Похоже, именно так.
- Не бойся, драть не будут, - ухмыльнулся чудом сдавший лентяй, по-приятельски похлопав его по плечу, хотя они не были знакомы. Гин от этого едва не расхохотался - нервы сдавали.
- Проходите, - раздалось изнутри в ответ на осторожный стук. Неведомых усилий стоило шагнуть через порог, низко поклонившись. Разгибаться не хотелось, хотя бы просто потому, что так он видел только пол.
- Садитесь.

Не хотелось, а пришлось. Гин прошел к столу, глядя себе под ноги, сел на стул напротив, и все же поднял голову, встречаясь взглядом с Айзеном.
Его прошиб пот, он вцепился руками в стул, пусть незаметно, но изо всех сил сжимая грубую деревяшку - нужно было заходить еще тогда, когда в коридоре оставались ученики. А не сейчас один на один встречаться с тем, кого боялся эти семь лет больше всего.
- Так, кто у нас здесь... Ичимару Гин, верно? - рассеянно сверился со списком Айзен.
У Гина скрипнули зубы. Кажется, даже очень громко, так что взгляд Соуске из рассеянного превратился в обеспокоенный. После этого Ичимару вообще забыл, какой предмет сдает. Ему почудилось, что он сходит с ума: все, что было раньше - дурной сон, а реальность - вот она. Реальность в этой пустой аудитории, в начале весны, завалах учебников и куче лекций с перерывами на сакэ. Реальность в этом обычном экзамене, в случайном заменяющем учителе, в Готэй 13, который ждет его, как только он сдаст все предметы.
Об этом говорил добродушный, через очки, взгляд Айзена. Но на этот раз Гина уже не провести.
Он вжался в спинку стула, хотя понимал, что они в Академии, пусть пустынной, но где-то за стеной, возможно, проходит такой же экзамен, а за дверью нет-нет, да попадется пара человек.
Айзен помнил его. Не мог не помнить после того, что сделал.
- Верно.
Было что-то потрясающе ненормальное, чтобы отвечать этому голосу снова. Гин надеялся, что это всего лишь на десять минут, а потом он выскользнет из этой аудитории и забудет все. Хотя и забывать будет нечего - обычный экзамен. Обычный.
- Что ж... - капитан (черт возьми, неужели он теперь капитанское хаори будет ненавидеть так же, как раньше - лейтенантский шеврон?) вглядывался в рекомендательные списки: в них - около пятидесяти человек - счастливцев или неудачников, - решивших пройти досрочно. - Ваши оценки оставляют желать лучшего, надеюсь, вы проявите себя на экзамене. Начнем?
Это было ложью, ложью чистой воды. Гин знал, что не получал оценок ниже «отлично», но разумно прикусил язык - бесполезно. Главное сейчас - ответить да уйти поскорее. Формулы кидо вновь стремительно всплывали на поверхность.
Он кивнул.
Айзен не сводил с него доброжелательного взгляда гадюки. Семь лет, а лейтенант - капитан, пора бы привыкнуть - не изменился. Разве что смотрелся повнушительнее в белой хаори.
- Начнем с легкого. Что собой представляет Связующий путь 30 и как он используется?
Гин вдохнул побольше воздуха и собрался с мыслями. Его ничего не должно отвлекать - ни тишина вокруг, ни длинные пальцы Айзена, поглаживающие лист бумаги.
- Тре... - он запнулся и начал увереннее. - В воздухе чертится треугольник, и три узла кидо приковывают противника к земле. Это кидо сильно ослабляет, однако его можно разрушить при достаточной рейацу.
Айзен улыбнулся. Так обезоруживающе мягко, что Гина затрясло от отвращения.
- Правильно, Ичимару. Тогда какое же кидо позволяет безопасно поймать человека, не сковывая его движений?
- Связующий путь 37, - вылетело у Гина на автомате. - Тсурибоши.
Он и не предполагал, что заучил все настолько, чтобы вспомнить, даже глядя в эти глаза. Встреча с меносом после такого покажется сущим пустяком.
- Прочитай заклинание Тридцать Третьего Разрушающего Пути - Сокатсуй.
- «Маска из плоти и крови, колыханье крыльев за спиной, ты, тот кто носит имя человека, истина и умеренность, на этой безгреховной гряде мечтаний, дай волю ярости своих когтей», - на одном дыхании выпалил Гин.
Скорее бы. Сколько еще вопросов? Один? Два?
- Отлично. Допустим, вам предстоит бой с несколькими пустыми только при помощи кидо. Какие техники используете?
- Связующий Путь номер 1 - Сай, или номер 9, Гэки, чтобы обездвижить. И Разрушающий Путь 31, Шаккахо.
- Что, так просто?
Гин стиснул зубы. Должен ли позволять себе такие вопросы преподаватель по кидо?
- Смотря для чего - чтобы драться или красоваться перед пустыми?
Айзен рассмеялся и кивнул, потирая висок. А потом сделал какие-то пометки на листе - Гин как ни приглядывался, не смог разобрать.
- Разве для того, чтобы драться, у тебя нет меча?
Ичимару натянуто улыбнулся, однако Айзен всерьез ожидал ответа.
- Есть.
- И какая же команда для активации шикая?
Гину оставалось бояться лишь этого. А Айзен знал все его слабые стороны, даже теперь.
- У меня еще нет шикая, - сдержанно отозвался он, уже понимая, что за этим последует - Ичимару готов был поспорить, что Соуске спланировал этот разговор с самого начала.
- Неужели? Я очень разочарован, Ичимару Гин. Надеюсь, хоть голос меча ты слышишь?
- Слышу, - соврал он, сжимая кулаки.
- И что же он говорит?
Капитан все понимал. И чувствовал ложь, как охотничья собака чувствует кролика в норе.
- Чтобы я не позволял другим совать нос не в свое дело.
- Замечательно, Гин.
Улыбка его говорила совсем о другом. Или Гину только казалось? Его трясло оттого, что, находясь рядом с этим человеком, он переставал понимать, что происходит, зато отчетливо чувствовал - все его ходы известны наперед. До последнего слова и взгляда - как он посмотрит на рукав хаори, коснувшийся края стола, как проследит за пальцами Айзена, потянувшимися к перу, да так и замершими в нескольких сантиметрах от него. Айзен играл с ним.
- Последний вопрос. Опиши мне действие Хэбидоку, Гин.
Нет. Не так.
Айзен издевался над ним.
Так просто, так очевидно, и это понимание отдалось внутри бешенством и облегчением - теперь Гин знал, что он не рехнулся. Его сжирало неконтролируемое бешенство, а он все вглядывался в эти смеющиеся глаза.
Нервы были на пределе. Если бы вопрос касался любого другого кидо, он бы точно завалился, не вспомнил ни слова, но этого забыть не мог. А теперь - его просили всего лишь рассказать. Рассказать, черт возьми, как оно есть.
Интересно, капитана нужна только теоретическая часть?
Гин прикрыл глаза. Чуть дольше, чем следовало - от Айзена это не ускользнуло.
- Двадцатый Связующий Путь. Используется для..., - Гин прочистил горло. - Используется для обездвиживания противника путем парализации его тела.
- Это все, что ты знаешь? - улыбнулся Айзен.
Гин знал еще много. Хватило бы на целый учебник.
- Да.
Повисло молчание. Капитан кивнул и принялся рыться в бумагах, у Гина же камень с души свалился. Больше не понадобится говорить ни слова, можно даже не смотреть в его сторону, но... но оторвать взгляда Ичимару как раз не мог, с какой-то болезненной радостью разглядывая Айзена, подписывающего документы и делавшего отметки напротив его фамилии. Оставалось шесть экзаменов - сложных, выматывающих, но все они казались Гину лишь порогом, через который надо переступить, одолев перед этим двухметровую стену.
- Все готово, Гин, - спустя минуту сказал Айзен, протягивая ему документы. - Ты не сдал.
Гина сморгнул, уставившись на бумагу с красной печатью посередине и даже не смог ее взять. Что?..
- Я же... я же ответил на все вопросы... - оторопело отозвался он.
Айзен пожал плечами.
- Ты не ответил более чем на половину.
Терпеть больше не было сил. Гин не знал, как не закричал, но с такой силой смел чернильницу с края стола, что та с сухим грохотом улетела к другой стене, безнадежно испортив тушью татами.
- Это ложь! Да как вы можете - я на все ответил верно!
Капитан не моргнул и глазом, даже не посмотрел на залитый черным стол, только медленно поднял лист, стряхивая с него невпитавшиеся остатки чернил и укладывая обратно. Ему было все равно. Или не было? Или все это - действительно не случайность? Все больше Гину верилось, что Годзютсу мог прийти на этот экзамен, но какие-то обстоятельства помешали ему в последний момент. Эти чертовы обстоятельства сейчас сидели напротив и портили Гину жизнь. Снова.
Он бы с мечом кинулся, если бы знал, что это поможет.
- Успокойся, Гин. Мне очень жаль.
- Ни черта вам не жаль!!
Капитан кивнул - прямо и явно, но произнес совсем другое.
- Конечно же, мне жаль. Наверное, мне стоит объяснить свою оценку? Понимаешь ли, Ичимару, твои познания в области кидо равны нулю. Теория - это хорошо, но у тебя нет меча - соответственно, твои силы могут соревноваться с силами любого первокурсника. Как раз для первого курса у тебя неплохой уровень, но его мало, чтобы досрочно окончить Академию.
Это ошеломляющее лицемерие не позволяло ответить - Гин сидел и не верил своим ушам. Он ненавидел себя, ненавидел за бесконечную ничтожность - не мог даже ничего сделать против. Что ему оставалось? Айзен снова был рядом и недосягаемо далеко. Айзен снова диктовал свои условия, снова приходилось смотреть на него, задирая голову - теперь как на преподавателя. Гин лихорадочно перебирал варианты.
- Что еще мне нужно выучить, чтобы сдать экзамен? - сдержанно спросил он. Ровно так, как спросил бы любой ученик у любого преподавателя. Хотя теперь не оставалось сомнений, что Айзен здесь не просто так. Ему что-то было нужно. Гину было страшно представить - что.
- Я не уверен, что ты успеешь, Ичимару.
- Я попробую.
Соуске вздохнул - сочувственно к чужому труду, всепонимающе, извиняясь:
- Как минимум ты должен иметь шикай, Ичимару Гин. Без него твое пребывание в Готэй 13 будет бессмысленным.
Все надежды таяли, как первый выпавший снег - быстро и бесследно.
- Шикай? За две недели до пересдачи? Я же просто не успею и...
- Я понимаю, Ичимару, именно поэтому я просто напишу письмо декану, где порекомендую задержать тебя здесь на все десять лет, - медленно и обстоятельно объяснял Айзен. - Ради твоего же блага и блага твоих будущих това...
- Вы не посмеете!
- Ты зря так думаешь. Уверен, ты слышал, что для досрочного перевода необходимы рекомендательные письма всех преподавателей. Тогда, должно быть, знаешь и то, что достаточно всего лишь одного запрещающего письма, чтобы оставить на полный срок обучения.
Гин вскочил с места так, что, покачнувшись, чудом устоял стул. Не было больше сил оставаться здесь.
- Я скажу другим преподавателям - я сдам все при них. Без вас, - бессильно прибег к последней угрозе Гин.

Он желал как можно скорее выбраться из душной аудитории, но уже на выходе, его все-таки догнали тихие и уверенные слова, от которых он бежал. То был не притворный голос, а тот самый, что надолго отпечатался у него в сознании:
- Проверок не будет, Гин. Тебе просто не поверят.
Эта последняя фраза резанула ножом по спине - Гин с трудом смог выйти за дверь, еле-еле добрался до окна и прижался лбом к холодному стеклу. Где-то внизу во внутреннем дворе уже распевали пьяные песни веселые студенты, вскоре послышался и звук бьющихся бутылок, а за ним - ругань выбежавшего из аудитории неподалеку ректора, нервного от экзаменов, размахивающего какой-то книгой умного содержания.
Все плыло перед глазами - плыло мимо него, а Ичимару ловил себя на унизительной мысли, что сдерживает тупые слезы. От этого сильнее щипало глаза, и он закрыл их, уговаривая себя взглянуть на все с другой стороны.
Со стороны не получалось. Получалось только от самого себя, попавшего в капкан. Капкан, который он даже не заметил. Академия силками сомкнулась вокруг, а выход был лишь тот, который оставил Айзен - через непреодолимое препятствие. Капитан с наслаждением ждал, как Гин будет ломать себе ногти, пытаясь зацепиться за что угодно, чтобы просто начать движение вверх.
Это было нечестно - так банально нечестно, что Гину захотелось завыть. Учеников выпускали досрочно и без шикая - как правило, он появлялся в течение нескольких лет тренировок, и тогда начиналась служба в Готэй 13. Да что там - даже у некоторых выпускников, отучившихся все десять лет, не было шикая, и жили они как-то, волочились в рядовых. Айзен просто не имел права задерживать его здесь. Даже если бы он сказал в верхах Академии про шикай, Гина бы пропустили. Но все эти «но», даже если бы собрались в одно большое, разбились бы об эту фразу: ему не поверят. Поверят Айзену, годами зарабатывавшему себе репутацию положительного героя. Все вокруг видели лишь эту иллюзию и она, как и тогда для самого Гина, была гораздо приятнее, чем болтливый язык белой крысы, противной и снаружи, и внутри.
Гин открыл воспаленные глаза, сморгнул, привыкая к свету, и усмехнулся сам себе. А потом повернулся, глаза в глаза встречаясь с Кучики. Холодный взгляд неотрывно следил за ним. Бьякуя был собран, как никогда.
- Поздравляю с окончанием, думаю, ждать последнего экзамена не имеет смысла, да? - процедил Ичимару, сжираемый глухой завистью. Все в Кучики было так - и род, и племя, это только он, Гин, не удался.
- Придержи язык, Ичимару. Я помогу тебе с шикаем.
Откуда он узнал? За аристократами не водилось привычки подслушивать под дверьми.
Или Кучики сдавал экзамен сразу после него? А Айзен в поддержку своей сочувствующей натуры охотно поделился печальной вестью с любимым студентом?
И все-таки... Внутри Гин был далеко не каменный. Внутри у Гина заныло от идиотской надежды, как ни пытался он ее потопить. С чего Кучики помогать ему? Тот терпеть его не мог, и это было взаимно. Более того, Гин был уверен - Бьякуе совершенно не хотелось об него пачкаться.
- У аристократии сегодня день открытых дверей для больных и убогих?
- Нет, но я тоже считаю, что твоя оценка несправедлива. Или ты с ней согласен?
Ичимару было нечего ответить. Кажется, Кучики говорил всерьез. Или просто испытывал потребность ощутить то острое чувство собственного великодушия, которое наступает, когда приютишь бездомную кошку? Или же... Гин сложил два и два, и кусок мозаики встал на свое место.
- Тебе Айзен посоветовал, да?
Бьякуя замялся, но всего лишь на секунду.
- Даже если так, ты сейчас не в той ситуации, чтобы отказываться от помощи.

TBC.

почитаемс, аригато

Haruno , читал взахлеб. Жду продолжения.

оно уже давно есть) смотрите на моем дневнике эпиграф)

Такой восторг я испытывал давно, когда читал фанфик по Witch(да,я люблю вич!)
Понравилось....очень....действительно хорошо все описано...Извенить имена, откорректировать и будет совершенно свободное произведение, почти не относяшщееся к Блич....

Понравилось описание будней Академии. Нравится такое чиатать.Сам окунаешься в академию. Когда я смотрел Блич, я думал,что легко смог бы там учиться. Но прочитав текст, я осознал, что не вс так просто, как кажется. что там так же тжжело , как и в реальных универах.

Есть опечатки...замечал...
ну это не портит впечатления

Не понравилось только то место, где гин сам потянулся к айзену. нет. мне это не нравится. В возрасте Гина,я считаю, ему еще рано думать об этом, и это меня отвращает. Меня вообще отвращает педофилия. (не всегда конечно...) ну,по крайней мере,где эти самые дети сами лезут для ЭТОГО ко взрослым....(я не против начилия Айзеном Гина)

Я осилил пока только 3 главы. Даже распечал себе на листы то, что не успел прочитать в онлайне. Листов этак 17)) читал перед сном. потом не мог заснуть и размышлял над вашим фиком....Не очень много фиков могут заставить меня размышлять в темноте. Но ваш заставил.....Велилепно))))

Немного угнетающая реальность. Давит. Незнаю. Но нравится)))

Спасибо за это произведение)))