«Правила игры»
Авторы: Haruno &
RomantaАльфа-ридер: Mister_KeyФандом: Bleach
Пэйринг: Айзен/Гин, Гин/Бьякуя, Гин/Рангику, Кира/Гин и некоторые другие.
Жанр: экшн, ангст
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: Мир и персонажи принадлежат Кубо Тайто, трава - наша.
Размещение: с разрешения авторов)
Предупреждения: AU относительно некоторых фактов глав Маятника (Turn Back The Pendulum), но не всей арки.
ПрологГлава 1. Начало игрыГлава 2. Не зная правилГлава 3. КлеткаГлава 4. Шаг назадГлава 5. ПриманкаUpd.Глава 6. Долг чести
Глава 6. Долг чести
- Закрой седзи.
Просьба Кучики в который раз осталась без ответа. Гин неподвижно лежал на полу, запрокинув голову, и смотрел сквозь приоткрытые створки на темное небо, изредка подергивавшееся серыми зарницами. Начинался дождь, с улицы приносило сырой запах листьев и воды из пруда.
Зашелестела бумага, подхваченная сквозняком. Бьякуя, тщательно скрывая раздражение, поднялся со своего места и подобрал с пола загубленные листы со своими каллиграфическими каракулями. Почерк действительно был красивым и отвечал всем правилам, но Гина это мало интересовало. Как и все остальное, что сейчас его окружало. Апатия и тупое нежелание о чем-либо думать было своего рода спасением. Стоило только обратиться внутрь себя, и липкое ощущение беспомощности и отчаяния заполоняло собой все пространство.
- Даже если закрою, теплее не станет, пока ты здесь, - вяло ответил Гин и прикрыл глаза. Спать не получалось даже ночью, но усталость копилась под веками.
- Я прошу тебя, закрой, - настаивал Бьякуя.
- Душно.
- Ичимару, тогда иди к себе и открывай, сколько угодно, - неожиданно многословный Кучики не сумел скрыть в голосе досады.
Он терял терпение и почти хамил. Нервничал из-за своего деда, поминутно озирался на шаги и, должно быть, уже вообразил себе наказание за обнаруженного под одеялом босяка.
В дверь постучали, и Бьякуя разрешил войти. Гин даже не пошевелился.
- Кучики-доно, вас просили явиться.
Рядом с головой прозвучали шаги, Бьякуя все-таки закрыл седзи с выразительным хлопком, отделяя душное тепло от уличной сырости.
- Ичимару, - уронил он. Гин без любопытства прислушался: тот явно хотел выпроводить его за дверь. Хотя зонтом бы обеспечил. - Отсюда ни шагу, пока я не вернусь.
Должно быть, аристократ еще не слишком очерствел, раз считал слуг людьми, а не предметами мебели. Иначе на кого он так играл сейчас?
- Ничего не украду, - заверил Ичимару, и Кучики ушел.
Шелестел дождь, ритмично капала вода с угла крыши. Далеко и невнятно ворочался гром, но лучше бы шквалистый ветер тряс бумажные перегородки. Тогда хаос изнутри не пытался бы вырваться в спокойное умиротворение, царящее вокруг.
Что чувствовал Кучики, трепеща перед своим дедом из-за страшной для наследника тайны? Как он переживал... Где бы самому обзавестись такими трудностями, чтобы не было остальных? Гин даже завистливо подумал: неплохо, когда есть такой дед. Уж он решит твои проблемы, не даст сгинуть в небытие.
Какая ирония. Единственный человек, кто отлично понял бы Гина - Айзен. Хотя он же сам и создавал эти дикие условия. Со странным отчуждением Ичимару понимал, что худшее он пережил. А капитан наверняка ожидает, что он придет сам. Быть рядом со своим врагом и видеть, что он делает, гораздо лучше. Гораздо спокойнее. Гораздо...
Гин поднялся с пола и вновь сдвинул в сторону седзи. В лицо пахнуло водяной пылью и запахом сырой земли, охладило кожу и прояснило мысли. Он прислонился виском к створке, глядя в темные очертания вздрагивающих под ударами дождя ветвей.
Сорваться бы сейчас, пойти под ливнем, по раскисшей земле, по щиколотку в воде, бурлящей в лужах на улицах Готэй. Туда, в пятый отряд, где Гин до сих пор может вспомнить каждый поворот с закрытыми глазами. До капитанского кабинета...
Он всматривался в сад, когда неожиданно мелькнувшее перед глазами движение веток прервало летящие образы. Сквозь шум дождя он явственно расслышал быстрые шаги по крыше. Как будто кто-то торопливо пробежал, гремя черепицей, и теперь затаился над головой. Вслушиваясь, Ичимару посмотрел в потолок, но вокруг снова однотонно стучал дождь.
Он медленно выглянул на улицу и повернул голову, силясь что-то разглядеть. Дождь мигом промочил волосы и залился за шиворот. Темнота надежно скрывала крышу, и даже если Гин сейчас смотрел на кого-то в упор, он его не видел. Зато в свете лампы было хорошо видно Гина. Ичимару поспешил убраться назад.
Дождевая вода капала с потемневших волос на пол, на ноги, впитываясь в ткань хакама. Кучики напрасно требовал, чтобы Гин переоделся в домашнюю юкату, неизменно дорогую, из перламутрового шелка. Более пошлой одежонки придумать невозможно.
Мысли прояснялись не больше, чем пасмурное небо на рассвете, хотя теперь Ичимару смутно понимал, что нужно делать. Прежний страх обрел реальные очертания. Не надо с ним бороться, надо решиться и пойти прямиком к Айзену. Вот так вот просто, да?
Но от бездействия можно было свихнуться. Гин прошелся от стены до стены, с раздражением отпихнул ногой низкий столик с рукописями. Находиться здесь было тошно. Он всерьез опасался, что в этом сумеречном состоянии сбежит отсюда прямиком в Готэй.
И поэтому решительно направился к двери. По крайней мере, он был голоден, а лучшего оправдания за нарушение приказа Кучики не выдумать.
В коридоре было тихо и пусто, слабо мерцали светильники. Собственная тень в прямоугольнике света на противоположной стене казалась и то живее, чем все вокруг. Теперь отчетливо представлялось, насколько должен быть огромен дом, чтобы не было слышно ни звука, в то время как поместье битком набито слугами.
По коридору из мрака тянуло слабым сквозняком, застарелыми запахами дерева и пряного масла. Впереди сгущались красноватые искусственные сумерки от ламп. Как можно было жить в таком доме, больше напоминавшем древнее, неподвижно застывшее существо? Он слушал, как размеренно скрипят где-то в самой его глубине доски - то протяжно стонут, то коротко проседают под чьей-то ногой.
Внезапно позади раздались живые торопливые шаги, слишком быстрые для человека. Гин оглянулся. Все было по-прежнему, все так же шел желтоватый свет из комнаты, незаметно вздрагивали створки седзи под напором сквозняка. А на полу, прямо перед дверью, откуда он только что вышел, блестели мокрые следы.
Дорожка воды обрывалась у стены; Гин задрал голову, но пляшущие пятна света терялись в нависшем под потолком мраке.
Кучики следовало самим ловить своих домашних духов.
Не останавливаясь, Гин оборачивался несколько раз, когда казалось, что тень следует по пятам, а откуда-то из мрака погасших светильников за ним пристально следит пара глаз.
Чуть дальше по коридору за поворотом он увидел свет сквозь фусума. Через оставленную щелку падал луч света. Подобравшись совсем близко, Ичимару различил голоса.
Тонкий и истеричный девчачий причитал сквозь всхлипывания:
- Меня вышвырнут отсюда! Они выставили Мичико-чан за испорченную чайную церемонию, выставят и меня!
- Не разводи сырость. Никто ничего не заметит, - сурово велел низкий и дребезжащий, явно принадлежавший старухе.
- Да как! Лучшее кимоно госпожи Кучики... Меня сегодня же выбросят!
В комнате ярко горели светильники. Седая женщина сидела на полу спиной к двери, разложив перед собой светлое кимоно, и внимательно его рассматривала. Подол был залит чем-то черным, похожим на разведенную тушь. Рядом, растирая слезы, сгорбилась рыдающая девчонка.
- Что мне делать? Куда я пойду? Вся моя семья служила Кучики, куда мне податься? Я даже не знаю порядков Сейрейтей, я никогда не была дальше двора!
- Я, я, я..., - передразнила старуха. - Потом будешь плакать. Неси сюда мыло...
Ичимару не стал дожидаться, чем это закончится, и пошел прочь. Голоса за спиной стихли, и подумалось, что это не больше, чем очередная пара призраков, старейших воспоминаний дома, возникающих сами собой, как фантомы. Вернешься обратно - а там только пустая комната с давно погасшими свечами.
Гин потерял счет дверям, в которые заглядывал уже без опаски: встретить хоть одну живую душу стало навязчивым желанием. В напитанном запахами лампадного масла воздухе начинала кружиться голова. Очередные фусума беззвучно съехали в сторону, обнаруживая за собой темную библиотеку. Гин ясно различил выхваченные из темноты стеллажи с книгами, тянущимися вдоль стен. Сколько вмещала в себя фамильная библиотека Кучики?
От неосторожного шага дальше Гина вовремя предостерег голос, идущий из глубин коридора, холодный, предельно вежливый голос старика, в котором безошибочно можно было узнать хозяина поместья:
- Что вам здесь понадобилось, Йоруичи? Вы - нежеланный гость в этом доме.
- А ваш характер ничуть не изменился, Кучики-сан, - глубокий голос женщины, напротив, смягчал все острые края и тек подобно густой подогретой смоле.
- Как и ваше бесстыдство. Прикройтесь!
- Ничего не могу с этим поделать, издержки превращения, - шорох ткани, - Так лучше?
- Лучше будет, когда вы уйдете. В противном случае, мне, как главе клана...
- Ну, ну, Кучики-сан, - прервала его Йоруичи. - Вы же не собираетесь пытаться убить меня или вызвать охрану? Мы оба знаем, что я все еще быстрее вас.
В едином порыве схлестнулись две рейацу, демонстрируя свою всепоглощающую мощь. Гину показалось, что эти безжалостные волны проволокли его по каменистому дну и выбросили на берег. Он успел схватиться за стену, чтобы не упасть на подгибающихся ногах.
- Но по-прежнему не умнее. Я повторяю вопрос, что вам здесь понадобилось?
- Мне нужно спрятать кое-что у вас. Это...
- Я не хочу знать, что это за вещь. И никоим образом не желаю вмешиваться в ваши дела.
- По крайней мере, вы могли бы...
Стальной звук, словно что-то швырнули на пол, оборвал ее.
- Возьмите.
- Что это?
- Спрячете здесь. Я не забываю долгов. Это - в память о бывшей дружбе наших кланов. Возьмите и уходите отсюда. Не хочу, чтобы тень чужого предательства коснулась нашего рода.
- Вы даже не хотите ничего знать?
- Я знаю достаточно. И что бы вы ни сказали, ваши слова - слова предателя, и я не склонен им верить.
- Вы склонны верить Айзену?
- Я слышал эту версию от Урахары, не повторяйте.
Гин судорожно сглотнул, боясь выдать себя. Это было равносильно тому, как после пожизненного одиночества узнать, что существуют и другие люди. Он не знал Йоруичи, но ему хватило нескольких фраз, чтобы она превратилась в человека, знавшего о нем больше, чем самые близкие. Прежнее желание подчиниться и смириться вновь вернулось в колею сопротивления. В тот момент, когда он уже готов был сдаться.
Нужно было только поговорить с Йоруичи.
Гин удержался от глупого желания броситься в комнату Гинрея немедленно. Осталось шагнуть обратно в глубокий мрак библиотеки и ждать, ждать, черт, да о чем же можно так долго разговаривать мнимой предательнице и хранителю всех известных правил Сейрейтей?!
Он потерял счет минутам; неподвижные размытые тени на фусума начинали казаться больной шуткой собственного сознания. Поэтому когда послышался шорох за стеной, Гин чуть не кинулся вперед. Но никакой Йоруичи не было. В темноте он различил только черную кошку и слабый матовый блеск стального клинка.
Значит, нет у Кучики кошки.
Ичимару успел придумать десятки способов окликнуть Шихоуин, а теперь был сбит с толку. Он не стал задумываться над верностью принятого решения, - некогда было, - а бросился ей наперерез, намереваясь схватить за загривок.
Неестественно ярко блеснули желтые глаза, а секунду спустя сонный коридорный сквозняк превратился в вихрь: Ичимару сбило с ног и швырнуло назад, перед глазами в темноте захлопнулась перегородка библиотеки. Все стихло.
Горло крепко сдавливали тонкие пальцы. Рука была мягкой, зато острые ногти больно впивались в кожу. Ичимару неосторожно шевельнулся, и они предупредительно скребнули по шее. Попался.
- А зря я тебя упустила из виду...
Она источала нешуточную угрозу, но бояться ее Гин не мог. Успел изрядно потратить свой страх совсем на другого человека. Теперь больше занимало опасение, что она сбежит, а он так и не сможет ничего сказать.
Йоруичи стояла вплотную к нему, достаточно было пошатнуться, и к лопаткам тесно прижалась ее грудь. Гин чувствовал сквозь ткань косодэ липнущий жар голой кожи. Он тяжело сглотнул, пытаясь продышаться. Йоруичи мягко усмехнулась, и Ичимару скорее почувствовал вибрацию ее голоса, нежели услышал:
- Уже дыхание частит? - склонившись к его уху, посочувствовала она. - А мальчик-то, я погляжу, вырос...
Стены укрывала тень, совершенно не за что зацепиться взглядом, чтобы не пытаться оглянуться назад. Где-то сбоку блеснул тонкий нож, захваченный Йоруичи достаточно близко, чтобы при случае нанести один смертельный удар. Ичимару пригляделся - короткий меч был не больше того, какой носил сам Гин. В слабом свете из окна лезвие без ножен тонко бликовало. Его почти не было видно, Гин заметил лишь расширяющуюся к концу рукоять, украшенную крупным круглым камнем.
- Я слышал, что вы говорили, - это от ее рейацу или дыхания волосы на затылке встали дыбом?
- И много ты слышал? - настороженности в голосе Йоруичи прибавилось, можно начинать беспокоиться за свою жизнь.
- Достаточно. Вы всерьез надеетесь справиться с Айзеном? - Гин не слишком в это верил, и не знал, верит ли сама в себя Йоруичи. Но его сомнение Шихоуин восприняла совсем иначе.
- Не можешь поверить? Уже не терпится побежать и доложить ему о заговоре... Может, поделишься со мной вашими планами на будущее? - голос у нее был злой и насмешливый. Острые пальцы на мгновение сдавили горло так, что слова обратились болезненным комом.
- Я не его союзник.
- Насколько я помню, Кискэ говорил об обратном.
- Насколько я помню, он тоже верил Айзену, - огрызнулся Гин.
- А ты? - Йоруичи шевельнулась за спиной, Гин почувствовал, как ладонь с его горла съехала ниже, устав держаться в напряжении. - Жестоко разочарован?
- Не ваше дело, - Гин задохнулся от злости, старательно удерживая ее внутри. Не сейчас, не при ней.
Йоруичи одобрительно посмеялась.
- Убедительно. И что же ты готов сделать?
- Что потребуется.
- Сколько рвения. Должно быть, говорил то же самое Айзену пару часов назад?
Конечно, она не верила. Гин бы и сам себе не поверил. Соуске хорошо постарался, чтобы слова опасных для него людей навсегда потеряли значение для всех остальных.
- Наверняка ты знаешь об Айзене больше, чем я..., - вкрадчиво начала Йоруичи, дав Гину возможность подумать. А лучше бы продолжила сразу. Да, Гин знал. Знал такое, что вряд ли помогло бы кому-то из них, но для Гина это все равно оставалось чумным проклятием, которое никогда и никакими способами не вывести из памяти.
- Хотите, чтобы я шпионил за ним? - даже озвучить эту глупость было трудно.
- Сам придумай этому название, - Йоруичи пожала плечами. - А мы посмотрим.
Что можно было сделать? Отказаться и, в лучшем случае, остаться с ощущением упущенной возможности, или согласиться с самыми безумными идеями сумасбродной предательницы?
- Как мне вас найти? - закрыв глаза, процедил Гин.
- Меня не надо искать. Свяжешься с Куукаку, - Йоруичи говорила вполне серьезно, но Гин различал интонацию: для нее это оставалось развлечением, кое она ни на секунду не воспринимала всерьез.
- И что, вы думаете, я замечу? Его планы по уничтожению Сейрейтей?
- Ну уж вряд ли ты сможешь не заметить дворец, который Айзен возводит для себя, - с насмешкой проронила Йоруичи.
- Какой дво..., - Гин дернулся, едва почувствовал ослабевшую хватку, но успел лишь краем глаза заметить движение позади. Смуглое женское тело мелькнуло в дальнем конце библиотеки, а затем исчезло - обернулось черной тенью и скользнуло в отворенные седзи. Кошки пропадают так же внезапно, как появляются.
Гин оторопело стоял в темноте, пока не пришел в себя от шагов за стеной. Громкий мужской голос закашлялся ровно около дверей в библиотеку - у Гина затряслись поджилки, - но прошел мимо. Без сомнений, то был дед Бьякуи.
Он подождал несколько минут, прислушиваясь, а потом все же приоткрыл дверь - отсюда нужно было уходить: неизвестно, когда заглянет кто-нибудь из слуг. А, может быть, и вернется сама Йоруичи. Повторной встречи с ней Гин точно не желал - пусть и понимал, что для него она безопасна, но лишь физически. В голове же после нее кипело, как в котле. Вываривались неясные мысли, идеи, а температура все поднималась - того гляди, взорвется.
Скользя по коридорам, он пытался разобраться, что дала ему эта встреча. Глупо было надеяться, что Йоруичи станет панацеей от дряни, сжирающей его долгие годы, что внезапно все изменится в его жизни. Она не сказала ему ничего, чего бы он и сам не знал. Только про Шибу - единственная зацепка, которая оставалась у него в Сейрейтей. Клан Кучики отчетливо показал отношение к предателям, запершись в своей раковине.
И все же Гин был разочарован. Внезапное наваждение прошло, оставив после себя пустоту. Шихоуин, Урахара - они все еще были там, в Генсее, и не спешили принимать новых игроков в свою команду. Собака, которую выгнали из дома, будет тянуться к людям, но веру в них потеряет навсегда. Что уж говорить про кусачую кошку, которую вышвырнули под дождь с ее пуховых перин.
Путь обратно Гин преодолел за минуту. Чудом запомнил все хитросплетения коридоров, ни на кого не нарвался, проскакивая быстрее, чем распахивались седзи уже позади него. И успел оказаться в комнате буквально за минуту до того, как зашел Бьякуя.
Выглядел тот встревоженным.
Гин даже бровью не повел, усаживаясь обратно на футон и приваливаясь к стене.
- Ты что, выходил?
- Нет, - Гин избавился от въедливого ощущения оправдывающегося школьника. - Что там случилось?
- Не важно... кого-то заметили около дома.
- Разве этим следует заниматься не главе клана?
- Ему вовсе не обязательно об этом знать.
Особенно если он и так знает все гораздо лучше других. Гораздо лучше сопливого наследника, берущего на себя вовсе не свои обязанности и втайне устанавливающего новые порядки в доме. Конечно, слуги будут преданы Гинрею до его добровольного ухода на покой, но Бьякуе не терпелось отхватить кусок чужой власти. Простых приказов безмолвной свите ему уже мало - он хотел больше и больше, амбиции его росли, как трава по весне.
- Возьми, почитай это. Про занпакто, может быть поможет.
Сколько сочувствия было в этом тоне - Гин просто не смог не принять увесистый том из рук Кучики после такого. Надо же - позаботился, притащил откуда-то, верил, когда сам Гин уже перестал.
Но в книге оказалась очередная монотонная чушь - ничего из того, что могло бы помочь. Ичимару уронил фолиант на пол, запрокинул голову, из-под ресниц глядя на сидящего у стола Кучики. Тот знал, что за ним наблюдают, но стоило перейти к открытым взглядам, и поведение его значительно менялось. Бьякуя был не так кроток и благороден, как престало его роду - глава Кучики и то был намного честнее с самим собой. В молодом же аристократе скрывалось что-то, что так и норовило показать свою сущность. Сидел ли Кучики, удерживая осанку, укладывал ли самого Гина на футон - во всем этом скользила отвратительная уверенность в себе и в том, что за его спиной висит фамилия, застывшая в воздухе огромными буквами. И тот, кто смотрит на него, не может ее не заметить, а значит не посмеет и ослушаться.
Гину хотелось узнать, неужели все, что происходит в этой ухоженной голове, настолько очевидно?
О чем думал Кучики сейчас, когда медленно перевел на него взгляд?
А сейчас, когда отложил перо и опустил руку на колено?
Что он чувствовал?
Он думал о нем?
Гин поморщился и потер глаза. Вряд ли он хотел услышать ответы на эти вопросы - боялся разочароваться еще больше. Хотя куда больше? Рядом с Бьякуей его засасывала густая трясина. Успокаивающее серое месиво, в котором с самого рождения плавал аристократ - мог ли он вырасти другим? Говорили, что когда-то давно он общался с наследницей Шихоуин. Это общение не было долгим, но заставляло его испытывать хоть какие-то человеческие эмоции.
Ичимару же не был уверен, что сможет сделать то же самое. Да и не хотел. Бьякуя сулил ему многое, но в то же время - ничего. Дорогие безделушки и положение в обществе - на этом понимание о счастье у Кучики заканчивалось.
- Ты не читаешь.
Потрясающая догадливость.
Ичимару усмехнулся и небрежно отпихнул от себя книгу. Бьякуя проследил, как бесценный фолиант грубо проехался по татами. Поджал губы, бережно поднял книгу. Его бесило, что Гин не ценил роскоши его подарков. Бесило и привлекало - это было ясно. Кучики нравилось не то, что они разные. Ему нравилась мысль, что он сможет перевоспитать кого-то столь безнадежного, сделать вещицей в своем интерьере. Неказистой, сомнительной ценности, но пускай стоит, пока нет замены.
- Ты неблагодарная змея, Ичимару.
- Тебя это смущает?
Бьякуя сел рядом. Из раза в раз одно и тоже - взгляд у Кучики делался совсем другим. И дышал он тяжело, хотя пытался не подавать виду. Но сейчас, видно, просто не смог.
Он поднял голову Гина за подбородок и мягко поцеловал шею, нежно провел губами за ухом, перебирая ладонью волосы на затылке. Ичимару не нужно было ничего делать - Кучики сам ласкал его, сам облизывал, гладил так, как, ему казалось, должно нравится всем. Он делал все осторожно и медленно, заботился о нем, и, должно быть, даже подумал, удобно ли ему будет, когда уложил на спину, неторопливо распоясывая юкату.
А у Гина тело сводило дрожью от этой преувеличенной мягкости. От слабых ненастоящих ощущений, от холодного футона и едва теплых рук Бьякуи. С таким же успехом можно было спать с рыбой.
- Не зли меня, Ичимару, - не пригрозил, а попросил Кучики, когда Гин попытался оттолкнуть его ногой.
Чужие пальцы избавили его от фундоши, погладили пах и с неожиданной умелостью обхватили член. Бьякуя сидел между его ног, поглаживая бедра, и, должно быть, никак не понимал, почему у Гина не встает в его холодной ладони.
- Брезгуешь? - стоило ему засмеяться, как Кучики поджал губы, но все-таки наклонился, припадая горячим ртом.
Не брезговал, хоть в этом не брезговал, и лизал так усердно и старательно, что Гин смог выбросить мысли из головы. Они исчезли сами собой, сменившись другими, более приятными, пусть необычными, секундными - как, черт возьми, у Кучики рассыпаются его красивые тяжелые черные волосы, скользя по бедрам и животу, какие мягкие, без единой шероховатости, у него руки, когда они гладят тонкую кожу на изгибах бедер. И как появляется в них скрытая сила, когда они раздвигают его ноги, забрасывая к себе на пояс.
- Я буду осторож...
- Можешь засунуть свои церемонии туда же, - прохрипел Гин севшим голосом.
- Ичи... мару... - не выдержал, застонал, коротко и тихо, как будто это его сейчас вжимали в футон, а не наоборот. Бьякуя стиснул его бедра, вскинул их повыше и вошел до конца. Это было больно, неприятно, Гин не мог думать о Кучики в этот момент, на его месте отчаянно маячил некто другой. Ичимару застонал, попытался повернуться на бок, и в какой-то момент стало лучше. Бьякуя двигался не насухо - хоть в этом его привычка делать все по правилам помогала, - но вбивался однообразными механическими движениями. Несколько минут, трясущиеся руки, порывисто ласкающие его костлявое тело, рывки, становящиеся под конец быстрее, и... все. Гину пришлось усиленно фантазировать, чтобы успеть урвать хотя бы часть удовольствия до того, как Бьякуя рванул его на себя, входя последними толчками, кончая быстро и судорожно, как самый обычный подросток.
Мгновения спустя он подался назад, глядя вниз, на то, как выскальзывает его все еще полунапряженный член, как за ним стекает жалкая пара белых капель, вымазывая простыни. И нагнулся, целуя костлявое бедро Гина.
Бьякуя, по-видимому, был весьма доволен.
И вскоре ушел отмываться, оставив Гина в одиночестве. Зная Кучики, он догадывался, что тот велел слугам заполнить офуро горячей водой еще до того, как зашел в комнату. Понимал, что сейчас произойдет и во сколько он освободится. Расписал свой день по минутам - время для книг, время для еды, время для мытья, время для помощи убогим, время для Ичимару. Где-нибудь в перерывах, минут на десять - больше ни один из них не выдержит.
Гин рассмеялся, злобно и громко, и закинул ногу на ногу, даже не потрудившись одеться. Юката валялась на полу, между ног было мокро и липко, пока он не вытерся простыней. За окном давно стемнело, в комнате стало еще холоднее, отчего вся кожа пошла мурашками. Страшно ломило левое запястье - начинал трещать сустав, а пальцы еле шевелились. Подарок, который хочешь-не хочешь, а точно не забудешь. И снова от Айзена.
Признать это оказалось неожиданно легко. Ни бури эмоций, ни злости - Гину не хотелось спать после секса, ему просто не хотелось шевелиться, тогда было по-настоящему легко.
Пока не вернулся Кучики.
Пожалуй, Ичимару впервые видел его лицо таким. Он готов был поклясться, что заметил тень улыбки на красивых тонких губах. И если ее не разглядеть, то точно можно услышать - голос у Кучики звучал как музыка. Он излучал удовольствие и уверенность в себе. И готов был найти миллион оправданий тому, почему Гин все еще не двинулся с места, почему старательно не глядел в его сторону.
- Я приказал слугам подготовить офуро для тебя, - он присел рядом на футон. Достаточно близко, чтобы дотянуться до простыни и набросить ее на Гина, но достаточно далеко, чтобы не касаться его самого. Настоящий Бьякуя был весь в этих мелочах, а не его показных поступках.
- Хочешь есть? - продолжил он. Гин криво усмехнулся, прикрывая глаза. Бьякую дико злило, когда он отворачивался во время разговора.
- Ичимару... что-то не так?
- Терпимо.
Тот затих.
- Я был слишком неосторожен?
- Если бы ты был еще осторожнее - я бы точно заснул.
- Так что случилось?
- Мне скучно, - хмыкнул Гин.
Это действительно было смешно: то, что частично оно было правдой, и то, что Бьякуя с радостью принял этот вариант. И моментально освободил себя от любых волнений.
Гин иногда задумывался, что же нашел в нем благообразный наследник великого рода? Ичимару прекрасно знал, что многим противно было на него смотреть. Наверное, напрасно все считали Бьякую эстетом, он им не был. Скорее наоборот - ему просто претило, что в постели может быть кто-то красивее его. Его тянуло к противоположности. Кто знает, может юный аристократ помышлял и о грязных дворах Руконгая, куда его никогда не отпустят из вылизанного особняка? Так же влекло его и к Гину, ни разу не выразившему почестей, говорившему то, что думает, не ценившему его, как все прочие. Вероятно, подмять его под себя было естественным желанием. Вот и... подмял.
Бьякуя не подозревал, о чем думал Гин, смотревший на него так пристально, и, наверное, спокойно напомнил бы про офуро или вернулся к книгам, если бы вдруг в коридоре не послышались шаги. Совсем не те торопливые и тихие, какими привыкли семенить по дому слуги. То были шаги уверенные, громкие. Хозяйские. Их Гин сегодня уже слышал, потому распахнул глаза, глядя на бледнеющего Бьякую. Краска мгновенно отхлынула от бледных щек - перед Ичимару сидел труп. Только распахнувшиеся седзи заставили этого мертвеца ожить: Бьякуя порывисто обернулся и расширившимися глазами уставился на застывшего в дверях Кучики Гинрея.
Гину стало не по себе, он не смог шелохнуться, и дело тут было не в рейацу, лишь на секунду взорвавшейся в воздухе: Кучики-старший потрясающе контролировал себя. Он не позволил себе ничего лишнего, даже взгляда в его сторону. Ледяные темные глаза застыли на наследнике.
Бьякуя дрожал как мышь.
- У тебя есть пять минут, чтобы привести себя в порядок.
Кучики вышел и задвинул за собой седзи. Бьякуя подорвался с места, растеряв остатки гордости. Судорожно запахивая юкату, подвязывая пояса, он обратил внимание на Гина лишь после того, как взгляд его упал на вымазанные белым простыни, стащенные на пол.
- Одевайся, - и кинул ему его скомканную форму.
Гину хватило минуты, чтобы справиться с одеждами, на которые обычно уходило гораздо больше времени. Все происходящее могло бы рассмешить - в душе Гин даже радовался такому исходу, - если бы не неожиданно запылавшие на белом лице щеки Бьякуи. Ему было стыдно - это проявлялось во всем: как он теперь смотрел на Гина, как брезгливо трогал белье на постели, неаккуратно заправляя ее (должно быть, никогда раньше подобным не занимался). Этот стыд обжигал не хуже холода. Бьякуе было стыдно не оттого, что он попался, а с кем именно попался.
А что же думал Кучики-старший? Наплевать. За момент до того, как Гинрей вернулся, Ичимару прочитал в глазах недоросшего аристократа все, что тот не успел высказать ему раньше. Неожиданное счастье мгновенно сменилось сожалением об одном гиновом существовании.
- Бьякуя.
Этот лед в голосе и долгие паузы после слов были знаком их рода. Младшие копировали старших, и с каждым поколением традиция вырождалась во все более нелепую.
Бьякуя, будто Гинрей не заходил минутой раньше, застыл в почтенном поклоне, не смея поднять взгляд. Со спины Гин заметил, как он судорожно сжимает ладони.
- Объяснись.
В приказе не было ни следа родственных связей. Сходство между ними было лишь видимым, и то, седина главы клана уже не напоминали смоляно-черные волосы наследника.
Шли секунды, Бьякуи открывал рот, но все не мог начать. Вспоминал заготовленную речь, рушившуюся под виной своего проступка.
- Кучики-доно, это все не то, что вы подумали...
Более пошлой и банальной отговорки нельзя было выдумать. Гину стало до того противно, что он бы ушел, если бы в дверях не стоял Гинрей.
- Объяснись как подобает наследнику, а не косноязычному руконгайцу, Бьякуя, - слетело с аристократического языка древнего деда; плечи Бьякуи дрогнули, как от рыданий. Гин не удивился, если б так оно и было.
- Простите, Кучики-доно. Я очень виноват, мне не следовало этого делать. Это моя вина, я готов понести ответственность за нее.
На каждое слово - кивок головы. Бьякуя трепетал, как сакуры в его саду. И был самым жалким, что Гин когда-либо видел. Оттого ли, что предавал его? Оттого ли, что отказывался при первой же возможности?
Нет, скорее то гадливое чувство - отсутствие всякой веры - просыпалось внутри Ичимару по другой причине: Айзен предсказал такой исход с самого начала. То, что Соуске видел все наперед было жутко, но теперь Гин не чувствовал себя обманутым, как секунду назад. В итоге, Бьякуя оказался настолько предсказуем, насколько может быть человек, расписанный до последнего своего желания по семейному кодексу, хранящемуся в трехсотстраничном фолианте.
- Ты осознаешь, что твой безответственный поступок ставит позорное клеймо на наш род?
Бьякуя кивнул, не смея перечить.
- Ты готов опорочить репутацию ради минутных желаний?
- Нет, Кучики-доно.
- Лучше заведи себе собаку, Бьякуя. Она и то будет породистее, чем то, что ты подобрал.
Ичимару не мог в это поверить. Они говорили так, будто его вообще не было в комнате. Он догадывался, что дед не любит его, но настолько, чтобы в открытую смешивать его с грязью...
- Я не подбирал его, Кучики-доно, потому что...
- Потому что я сам увязался?
Молчание, пронизавшее комнату после гиновых слов, можно было ощутить: удушливое, невыносимо тяжелое, оно давило на спину Бьякуе, но позволяло расправить плечи самому Ичимару. Он не боялся Гинрея, не боялся хотя бы потому, что не собирался больше появляться на пороге этого дома.
Глава клана удостоил его взглядом. Одним единственным взглядом, который Гин запомнил надолго.
- Бьякуя.
Пауза. Гину едва не стало жалко наследника за страх, что тот испытал в это мгновение.
- Если ты думаешь, что раз я выгнал сына, то не смогу прогнать и внука, ты ошибаешься.
- Пожалуйста, дедушка...
- Моя жена слишком стара, чтобы родить еще одного ребенка, но если ты собираешься...
- Нет, дедушка, пожалуйста, нет! - взмолился Бьякуя. Каждый из его ненавистников многое бы отдал, чтобы увидеть его лицо в этот момент. Гин же наблюдал бесплатно. Почти бесплатно - всего лишь пожертвовал самолюбием.
Гинрей, казалось, смягчился. Сжав губы, он пристально смотрел на внука сверху вниз, пока тот не рискнул поднять взгляд.
- Скажи мне, Бьякуя, слуги напрасно травят крыс, чтобы ты сам тащил их в дом?
- Я все понял, дедушка, - послушно кивнул он и впервые за этот разговор позволил себе взгляд в сторону Ичимару.
Гин знал, что за этим последует, и не собирался подставлять вторую щеку.
Две пары глаз проводили его одинаково - как ничтожество, смевшее осквернить святую землю. Святым здесь было все. Кровать - святее Гина, пол, деревья, рыбы в пруду - любая вещь стоила состояние, а весь особняк в целом - недостижимых сумм, до которых Гин со своим скудным образованием даже не умел считать.
Благороден и дорог был особняк, но не его обитатели. Обитатели сгнили в собственных скопившихся эмоциях и чувствах - эта лужа выросла в непроходимое болото и поглотила всю чертову семью, а теперь тянулась к ногам Гина. Выход отсюда был на удивление прост. Ясен, как божий день, но Бьякуя не додумался до этого - весь смысл его жизни, как он считал, скрывался на дне этого болота. Он во что бы то ни стало хотел погрузиться в самые его глубины.
- Постирай белье, Бьякуя, собака изгадила твою постель, - улыбнулся Ичимару и вышел вон.
Глава 7. Круги на водеГлава 7. Круги на воде
Солнечное утро неизменно радовало всех после затяжного недельного дождя, воздух был чист и прозрачен, вся пыль мокрыми разводами осела на края подсыхающих луж. Гин, однако, не чувствовал восторга и вдыхал с отвращением. Он не замечал ни людей, идущих ему навстречу, ни того, куда сам идет. В голове неустанно крутился разговор с Шихоуин. Ощущение тяжкого груза вины, который никак не снять с плеч, притупилось за время, проведенное в степенно умертвляющей тишине особняка Кучики, но при любом воспоминании отзывалось тупой болью, как набухающий нарыв.
Ноги сами услужливо доставили его к порогу комнаты, который он не успел переступить, как на него накинулась Матсумото.
- Где ты был, Гин?! - закричала она, выпучив густо накрашенные с утра пораньше глаза. - Пять дней!!
- Три, - успел вставить Ичимару, но Рангику его даже не услышала:
- Пошел неизвестно куда! И те из двенадцатого за тобой, я уж подумала, что они там...! Фуса потом вернулся, своих послал за выпивкой, а ты?!
Вернулся? Умно придумано, «Фуса».
- Куда ты провалился? Да я места себе не находила! - еще немного, и Матсумото начала бы трясти его за плечи, она и порывалась это сделать, но останавливалась всякий раз. - Я тебя везде искала!
- Неужели?
Рангику открыла рот, да так и закрыла, ничего не ответив. Гин только хмыкнул. Может быть, в глубине души он действительно чувствовал досаду из-за необъяснимой пропасти, ширившейся между ними, злость на ее глупость, на те очевидные и раздражающие черты ее характера, которые раньше то ли не замечались, то ли не проявились так явно.
- Кстати, Гин, - завела она вновь, когда Ичимару забрался на свой футон. Одеяло было в таком диком беспорядке, словно по нему долго катались. - Ты слышал новость?
- Нет, - равнодушно отозвался он. Что бы там ни было, захватывающие новости Рангику сводились к обыкновенным сплетням.
- У Шизуки родился сын! - сияя, объявила Рангику. - Здорово, правда?
- Блеск, - Гин поскреб ногтем сухое пятно на покрывале.
- И скоро церемония седьмого дня! Ему дадут имя, как думаешь, как его назовут? - она мечтательно обернулась, глядя то ли в окно, то ли на стол, нагроможденный грязной посудой, бутылками и забытыми учебниками. - Я так за нее рада! Между прочим, она нас пригласила!
- Не нас, а вас, я туда не пойду, - наотрез отказался Гин. - Избавь меня от сопливых малолеток.
- Гин! - Рангику аж задохнулась от возмущения, словно он оскорбил ее лично. - Как ты можешь! Шизука-сан столько для тебя сделала!
- О, правда? - Гин криво усмехнулся. - Не напомнишь последние три примера?
Матсумото стиснула кулаки, гневно надула губы и топнула ногой от избытка чувств.
- Какой ты!.. Между прочим, ее муж...
- Я знаю, кто ее муж, Рангику.
- Вот именно! - победоносно подняла указательный палец Матсумото. - А кто, ты думаешь, посоветовал ему взять тебя в свой отряд?
Гин фыркнул и отмахнулся.
Иногда Матсумото была не так плоха, хотя бы потому, что готовые разорвать голову мысли робели и отступали под ее напором. Но от нее, как от любого сладкого алкогольного напитка, мигом наступало пресыщение.
* * *
Аккуратная усадьба располагалась на пологом холме, неподалеку от других таких же. Ничего примечательного, никакого размаха, но здесь было приятнее, чем у Кучики. Гин плелся рядом с Рангику через сад, в глубине которого среди вишневых деревьев обнаружился дом.
- Пойдем, пойдем, - торопила Матсумото, восторженно озираясь вокруг, то и дело дергая его за рукав. - А то опоздаем! Посмотри, как здесь уютно! О, вон и все! Гин, Гин, смотри, пруд! Настоящие императорские карпы!
Тысяча слов в минуту. Гин успел порядочно устать от нее - незаметно для себя Рангику даже сболтнула чьи-то тайны. Находка для разведчика.
Они поднялись на резной мостик, под которым из воды высовывали мокрые носы толстые красно-белые рыбы. Матсумото наблюдала за ними по меньшей мере минуту, но потом все-таки опомнилась и почти бегом заторопилась к дому.
Людей за столом, куда их усадили, было немного, среди них Гин не увидел ни одного знакомого лица, кроме брата и сестры Шиба; Кайен кивнул ему, а Куукаку даже не обратила внимания. Судя по дорогим кимоно некоторых особ, то были аристократы. Рангику по случаю надела шелковую юкату и смотрелась среди них сносно, зато Ичимару в своей академской форме на общем фоне выглядел белой вороной. Матсумото на этот счет и то больше волновалась: поминутно осматривала его с ног до головы, качала головой и шепотом припоминала, что он мог бы одеться и поприличнее.
Гин ловил на себе взгляды гостей. Дама с порозовевшим лицом, активно обмахивалась веером и пристально смотрела на Ичимару, на белесые волосы и давно не глаженную одежду; на лице у нее была странная усмешка. Она даже не осуждала, а жалостливо сочувствовала приглашенному бедняку, спасибо, что денег дать не пыталась. Гин ответил ей тем же, и женщина мгновенно оживилась, с оскорбленным азартом готовая к поединку. Она уже была навеселе. Когда в комнате появился Кагекио, та, наконец, отвлеклась от Гина.
Он осмотрел присутствующих с теплотой и спокойствием.
- Я рад, что вы сегодня пришли пожелать моему сыну здоровья, - заговорил он, и даже сомнений не было: и правда рад. - Для меня и Шизуки это...
- Хватит разглагольствовать, Каге! - встряла та самая дама, требовательно щелкнув веером по столу. - Покажи нам мальчика!
Кое-кто из гостей приглушенно зароптал, Кагекио же покачал головой и беззлобно усмехнулся.
- Потерпите немного, госпожа Кёраку.
- Да сколько можно ждать, я за тысячу лет наслушалась, все вы одно и то же говорите, - проворчала женщина, одним взглядом затыкая недовольных.
Заминка и споры затянулись, раскрасневшуюся Кёраку пытались убедить подождать до конца традиционной речи. А Гин снова отвернулся в сторону раскрытых настежь перегородок, светящихся от солнца с улицы; тени от листьев рябили по светлым доскам крыльца. От чего же зависело - от погоды или от людей? - что здесь, в особняке аристократов, не было мертвого уныния, как в доме Кучики, где даже днем откуда-то из глубины тянуло тьмой и древней пылью, с которой не в силах справиться десятки слуг?
Кажется, Гин пропустил что-то важное, потому что Рангику пихнула его локтем в бок. В комнате появилась сама Шизука, на руках она бережно держала спеленатого ребенка. Было бы чему так радоваться.
- Здорово, да? - заговорила Рангику, глаза у нее блестели. Женские слезы, будь они от горя или радости, вызывали неизменное отвращение.
- Угу. И как назвали? - потирая бок, без особого интереса спросил Гин.
Рангику вытянула шею, в крайней степени ошеломления уставившись на него.
- Да ты все прослушал!
- Не очень-то и надо было, - вяло огрызнулся Гин. Зачаток любопытства захирел на корню, в конце концов, есть ли разница, как зовут кряхтящий сверток?
Вслед за всеми Гин проглотил сакэ. Меньше всего сейчас хотелось торчать среди шумной компании, восторженно охавшей и осыпающей хозяев поздравлениями и пожеланиями здоровья. Матсумото уже затерялась среди разодетой толпы. Гин заметил ее около Шизуки: она вместе с остальными женщинами обступила смущенную и счастливую мамашу. Они заглядывались на младенца, качали головами и приторно сюсюкались:
- Смотри, у него правда голубые глаза, как ты и говорила!
- Да у всех детей голубые глаза поначалу!
- Рангику, это тебе не котята.
Удивительно, откуда еще оставались силы держать внутри всю рвущуюся наружу злость. Сейчас, когда вокруг было столько слащавости, Гин вдруг особенно ярко ощутил прогорклый вкус желчи на языке. Все не имело никакого смысла, все воркующие женские голоса - гомонящие птицы, а важные аристократы, вежливо обменивавшиеся друг с другом какими-то церемониальными приветствиями - не больше, чем просто лицемеры, как Кучики.
Ичимару поднялся на ноги, бесцельно прошелся по комнате туда и обратно, задел кого-то плечом и злорадно выслушал недовольный цык. Лучше уйти, пока вся гадость внутри не обратилась бесконтрольным раздражением наружу. Когда он услышал недовольный голос, обращенный к нему, то с готовностью обернулся.
- Что, напраздновался на хозяйских угощениях, теперь зазря топчешь полы? - пошатываясь, но, тем не менее, твердо держась на ногах, протянула Кёраку. - Где твои манеры, ты выказал уважение к хозяевам хоть раз? Что за воспитание, сразу видно - руконгайщина... Да и откуда там взяться воспитанию, сплошь голодранцы.
Она наслаждалась своими нападками, а Гин чувствовал в этом удовлетворение - незачем было больше искать причин для беспричинной злости. Все ее жесты, ее дрожащий подбородок, сложенный веер, которым она размахивала перед лицом Гина - всего этого было вполне достаточно.
- Судя по вам, - протянул Гин, - воспитание аристократов тоже не всегда справляется с...
Он не договорил, потому что на плечо предупредительно легла широкая ладонь. Ичимару вздрогнул, давясь словами, поднял взгляд и встретился глазами с Кагекио. Убедительнейшая просьба умолкнуть была очевидна.
- Госпожа Кёраку, - протянул он, смотря теперь на обескураженную женщину, - что-нибудь случилось?
Та уставилась на Кагекио с видом растравленной гусыни, не решившей, продолжать ей шипеть или поворачивать вспять.
- Следи за своими гостями, Каге! И выбирай их тщательнее, иначе попадается всякая дрянь, - выпалила она с видом оскорбленной знаменитости, щелкнула веером и удалилась прочь.
- Кёраку-сан опять не в духе, - вздохнул Кагекио. Ичимару был уверен, что уловил упрек в его словах, но хозяин дома говорил как о маленькой неурядице, которая уже стала привычной и даже забавляла.
- Последуете ее совету, чтобы не раздражать лишний раз? - Гин сознавал, кому сейчас пытается продемонстрировать когти, но остановиться уже не мог. Эта Кёраку говорила о людях как о рыбе в сети - выбирай и выбрасывай мелочь, от нее одни кости.
- Думаешь? - Кагекио склонил голову набок.
Его ничуть не трогали резкие выражения, тогда как остальные считали своим долгом если не сказать прямо о манерах Ичимару, то хотя бы всем своим видом выразить отвращение к подобному поведению.
Гин был сбит с толку. Его оружие, доводившее людей до белого каления, вдруг стало бессильным - Кагекио пропускал все мимо ушей с той легкостью, с какой не замечают подстрекательств старых друзей.
Капитан посмотрел на растерянного Ичимару и покачал головой.
- Зря стараешься, - с улыбкой сказал он, и Гин ясно осознал, насколько его попытки были смешны в глазах Кагекио. Трудно разозлить человека, который видит тебя насквозь. Совсем как Айзен. - Если тебе хочется острых ощущений, можешь пойти пообщаться с Кёраку-сан.
Здесь Гин окончательно бы взбеленился. Сейчас он балансировал на тонкой грани, и любая мелочь была подобна брошенному камню.
- Ты же сюда не случайно пришел?
Было до дикости неуютно под взглядом внимательных голубых глаз. Кагекио не делал никаких усилий, чтобы разгадать его, но Ичимару чувствовал себя как на ладони.
- Посмотреть на наследника и выказать вам свое почтение, - выговорил он заученную всеми речь. Она звучала нескладно и громоздко, но веселила именно своей нелепостью. В ней было все: и вежливое равнодушие, и признание, что всем им глубоко плевать, родился у них ребенок или окотилась кошка - правила требуют.
- То-то я и вижу твое почтение, - Кагекио усмехнулся и совершенно по-простому отмахнулся. - Не выдумывай.
Он даже не ждал ответа, взгляд его сам собой скользнул в сторону жены. Шизука почувствовала - тут же перехватила его и улыбнулась совсем не так, как своим подругам. Семейная идиллия, абсолютное счастье, то, чего хочет каждая девчонка вроде нее. Гин видел, как во взгляде капитана появляется тепло и умиротворение, но никак не мог этого понять. Смотреть на них было тяжело.
- Вы говорили насчет отряда, - сказал Ичимару раньше, чем успел додумать продолжение. Просто чтобы прервать этот безмолвный влюбленный разговор.
Кагекио повернулся к нему.
- Я помню, - кивнул он, проницательно глядя на Гина. - Стало быть, уже выпустился из Академии?
Гин помрачнел.
- Нет. Там... экзамен и...
- Да, было что-то такое, твою фамилию вроде убрали из списков.
Последнее доказательство чужой победы выбило опору из-под ног. Перемена в лице Гина была, видимо, слишком очевидна.
- Так, ну-ка пойдем, - оживленно сказал Кагекио, Ичимару снова почувствовал руку на своем плече и поплелся следом.
Оказалось - на длинное крыльцо, опоясывающее весь дом. От свежего порыва ветра, несущего запах зелени и раскрывшихся цветов, немного прояснилась голова, сошел угнетающий морок. Гин смотрел себе под ноги, невольно наблюдая, как рядом так же вымеряют неторопливый шаг ступни капитана.
- Скажу тебе честно, Гин, мне не важно, на сколько баллов кто-то сдает экзамены. Я ценю способности, это важнее, - признался Кагекио после минутного молчания. - Академия иногда присылает таких бездарей, что не знаешь, что с ними делать. Сам понимаешь, удержишь на посылках - взбунтуются, а выпустишь на задание - так если что случится... вся тяжесть-то потом на чьи плечи ляжет.
Это внезапное капитанское откровение поразило Гина. Сам он едва ли мечтал о капитанстве раньше, чем через пару сотен лет. Дело было в том, как запросто говорил с ним кто-то выше по званию и положению. Спокойно, как вода в ручье журчит. И в этой воде нет подводных камней, лишь огромные скалы на самой поверхности - расшибешься, только если намеренно на них поплывешь.
- Что насчет твоего занпакто? - напомнил Кагекио.
- Иногда что-то есть, но эта железяка явно немая. Не повезло мне, - ответил он, вкладывая в свои слова максимум безразличия и самоиронии. Уж лучше так, чем услышать это от кого-то другого.
- Не густо, конечно..., - согласился капитан и добавил: - Ты ведь за этим ко мне пришел? За тренировками?
Все-таки пришлось повернуть голову и посмотреть на Кагекио. В голубых глаза было и понимание, и желание помочь. И если капитан играл с ним - то зачем ему было это нужно? Гин с облегчением понял, что незачем. Причины нет. Просто он... такой и есть?
Пришлось признать верность своих догадок.
- Не то, чтобы я знал какие-то особые секреты, - задумчиво протянул Кагекио, потирая подбородок, - но давай посмотрим, что получится.
Гин до конца не был уверен, что услышал согласие, и, щурясь от солнца, ждал окончательного подтверждения.
- Ну и чего, Ичимару, хоть теперь я дождусь выказанных почестей? - засмеялся капитан. - Ладно, пошли обратно, пока меня с собаками не начали искать, - он сделал пару шагов, остановился и оглянулся на Гина. - Или ты уже насмотрелся?
Ичимару улыбнулся, чувствуя странное облегчение. Часть непосильного груза спала с его плеч.
- Не хочу провоцировать ваших гостей.
Кагекио только рукой махнул.
- Все с тобой ясно. Завтра в восемь, и без опозданий, - строго наказал он и ушел.
А Гин еще несколько минут стоял на крыльце, опершись о перила, и слушал приглушенный шум голосов, доносящийся из дома, и вторящий ему щебет птиц, собравшихся в листве. Удивительно, но в ухоженном и причесанном до последнего листка саду Кучики всегда стояла тишина, а здесь не было ни следа той вычурной аристократии - наверное, потому так охотно росли цветы, колосилась трава, цвели сливы, роняя лепестки в воду небольшого садового пруда.
И этот сад был гораздо заметнее среди прочих на укрытом цветущими кронами холме, одном из немногих в Сейрейтей. Его можно было увидеть уже на выходе из Готэй: он высился над остальными поместьями.
Уходя, Гин миновал тяжелые деревянные ворота, лишенные охраны. Теперь он дышал свободно и легко, и этого дыхание хватило, пока он спускался по дороге, пока шел по улицам и пока не обернулся перед поворотом.
Ловя последние лучи заходящего солнца, среди белых вишен все так же спокойно существовал особняк Киры Кагекио. Существовал уже несколько сотен лет. Столько же просуществует и без него. TBC.
@темы:
Action,
NC-17,
Слэш,
Bleach